Волжские бурлаки. Ч. 3

          Наемъ бурлаковъ бываетъ въ великомъ посту. На первой недѣлѣ поста идутъ ряды бурлаковъ въ Городцѣ, Балахнѣ, Юрьевдѣ, Пучежѣ, Решмѣ, Кинешмѣ, Костромѣ. Ряды кончаются, по большой части, въ одинъ базаръ.

          Отъ Рождества до масляницы судохозяева съѣзжаются со всѣхъ пристаней въ Лысково и Нижній, снимать клади, т. е. заключать условія съ купцами для перевозки груза, а хлѣбные прикащики и купцы ѣздятъ туда сдавать свою кладь судопромышленникамъ. Эти ряды между судохозяевами и хлѣбными прикащиками, уставляютъ цѣны и для бурлаковъ. Если клади много и требуется от того много судовъ и рабочихъ, бурлацвая цѣна уставляется хорошая; а мало клади, — тогда и на бурлаковъ меньше запроса, и наемная цѣна понижается. Цѣна за провозъ клади уставляется общая, и если бываетъ разница, то незначительная. Судохозяинъ, заключая условіе съ кладчиками, представляетъ ему судовыя свидѣтельства, въ которыхъ показаны размѣры судовъ и сколько водъ онѣ служатъ. Разумѣется, исправнаго судохозяина всегда охотнѣе наймутъ и лучше ему заплатятъ.

          На той пристани, гдѣ привалъ бурлаковъ большой, а наемъ идетъ туго, — тамъ бурлацкая ряда дешевая, а гдѣ бурлаковъ немного и требованія на нихъ большія, — тамъ цѣна выгоднѣе. Случается напр., что сегодня наняли артель по 30 р. ас. на работника, а чрезъ три, четыре дня, на томъ же базарѣ, даютъ бурлаку за ту же путину 35 и 40 р. ас.

          Поладивши съ артелью, судохозяинъ записываетъ имена каждаго бурлака, потомъ объявляетъ о завлюченіи найма вотчинному старшинѣ, который на эти случаи непремѣнно бываетъ на базарѣ, —и отдаетъ не артели, а старшинѣ, въ задатокъ, половину рядной цѣны; старшина, удержавъ что слѣдуетъ съ каждаго бурлака повинностей за полгода впередъ, остальное выдаетъ на руки. Въ господскіхъ вотчинахъ соблюдается такой же порядокъ, и старосты или бурмистры также выѣзжаютъ къ пристанямъ въ базарные дни, для бурлацкаго найма.

          Нанятую артель судохозяинъ угощаетъ виномъ да пирогами. Тутъ пойдутъ пѣсни да пляски. Въ Пучежѣ базары бываютъ по вторникамъ, и бурлаки гуляютъ весь день до темной ночи. Артель составляется обыкновенно изъ одновотчинниковъ, которые другъ друга знаютъ и обязываются круговою порукою, что никто не откажется и не отстанет, отъ артели, хотя бы его заочно записали въ артельный списокъ. Разумѣется, кто не явился по болѣзни, за того артель предъ хозяиномъ не отвѣчаетъ, потому что въ животѣ и смерти Богъ воленъ. Когда составилась артель, то вольными голосами выбираютъ промежъ себя повѣреннаго, который одинъ за всю артель рядится съ хозяиномъ, и на чемъ рѣшили артельный подрядчикъ съ хозяиномъ — такъ тому и быть. У хорошаго хозяина, одна и та же артель ходитъ въ работу сряду по десяти и болѣе водъ, потому что и хозяинъ и артель другъ другомъ довольны, привыкли другъ къ другу. Когда заводится торгъ, артель стоитъ да молчитъ, а за нее говоритъ артельный прикащикъ. Купеческій прикащикъ подойдетъ, поторгуется съ артельнымъ прикащикомъ и отойдетъ, если не поладили, а бурлаки — кто стоитъ въ своемъ артельномъ кружкѣ, а кто гуляетъ.

          «Рядились мы въ Пучежѣ въ великомъ посту, во вторникъ, въ торговый день…»

          Посадъ Пучежъ на берегу Волги, — одно изъ самыхъ торговыхъ мѣстъ по Костромской губерніи. Здѣсь четыре богатыя каменныя церкви, посадская дума, становая квартира и живутъ постоянно нѣскольво хлѣбныхъ оптовыхъ торговцевъ и богатыхъ судохозяевъ, напр. Иконниковъ и другіе. Въ еженедѣльные базары по вторникамъ, съѣзды бываютъ такіе, что трудно пробраться по улицѣ. Пучежскіе купцы ѣздятъ въ Гороховецъ и другія мѣста для закупа харчей, какъ то: толокна, гороха и пр. Харчи распродаются обыкновенно въ самомъ Пучежѣ крестьянамъ и помѣщикамъ. Ближайшіе къ Пучежу базары такъ незначительны, что не могутъ вредить пучежскому, а хорошіе базары, напр. въ г. Юрьевцѣ, въ селѣ Кавернинѣ, Макарьевскаго уѣзда, далеко, верстъ за сорокъ. Въ Пучежѣ — хлѣбная пристань. Хлѣбъ привозится сюда съ низовыхъ пристаней для мѣстнаго потребленія и для отправленія въ г. Рыбинскъ.

          Пучежъ на высокомъ берегу Волги. Въ его окрестностяхъ, знаменитая своими бурлаками Ячменская волость, старинная, извѣстная подъ этимъ именемъ по генеральному межеванію 1765 года.

          Въ Пучежѣ, на торговой площади находится Крестовая часовня, возлѣ которой стоятъ обыкновенно сбитенщики. У дворовъ, подъ окнами, сидятъ торговцы и торговки и продаютъ на лоткахъ пироги. Возлѣ лотковъ сидятъ мальчишки, которые отъ ранней зори до поздняго вечера звонкимъ голосомъ заманиваютъ покупателей къ пирогамъ:

            На горячіе, на горячіе;

            Ѣдятъ ихъ подьячіе,

            Ѣдятъ да хвалятъ,

            Маслецомъ поливаютъ,

            Изъ печки вынимаютъ

            Да кушать желаютъ, и пр.

Пирожникъ посадитъ къ лотку сына или найметъ за пятакъ мальчика, дастъ ему пирогъ, надѣнетъ на него свой тулупчишко, чтобъ мальчишка не замерзъ, и велитъ ему кричать что есть мочи. Мальчикъ только кричитъ, а хозяинъ угощаетъ покупателей. Самые оживленные и многолюдные базары бываютъ, когда рядятся бурлаки. Хотя послѣдніе приходятъ изъ деревень съ своимъ хлѣбомъ и имъ закусываютъ, но, не смотря на это, въ рядный день, съѣдается пироговъ, говорятъ, болѣе чѣмъ на пятьсотъ рублей ассигн.

          Кто лакомится пирогами, кто идетъ на Крестъ къ сбитенщикамъ, которые распѣваютъ:

            Какъ у нашего Никитки

            Горячіе напитки;

            Съ ума не сбиваютъ,

            На хмель позываютъ…

          Когда нанявшаяся артель напьется хозяйскаго вина, — артельный староста надѣваетъ на голову опорожненное ведро, и развеселившаяся артель ходитъ дружною толпою по базару и улицамъ посада и поетъ бурлацкія пѣсни, напр.:

            Я не пахарь полевой,

            Не работникъ домовой;

            Мнѣ не пашеньку пахать,

            Не косулей заправлятъ и т, д.,..

          Былъ со мною вотъ какой случай: выбрали меня артельнымъ прикащикомъ. Вотъ и стою я у артели да посматриваю, не подвернется ли наниматель. Подходитъ къ намъ мужикъ «липа» (т. е. бѣдный) тощенькій, худенькій, въ оборванной шубенкѣ.

          – Александръ Ѳедорычъ, – говоритъ липа, – вступись; дѣло мое плохое, одинокое; въ Государеву казну надо платить, а денегъ нѣтъ. Не лиши послѣдней коровенки, покрой мою бѣду, прими въ артель.

          – Что ребята, – сказалъ я своимъ; – вотъ такъ и такъ; согласны что ли принять мужика въ артель?

          Посудили, порядили промежъ себя, да и рѣшили: «Не пропадать мужику; бери его, записывай; дѣло доброе; Богъ поможетъ; на себя беремъ». Уладили мы это дѣло и тутъ же, кромѣ липы, приняли въ артель пятерыхъ «небывальщинъ», то есть новичковъ, ни разу небывавшихъ въ бурлацкой работѣ, а липу нарядили въ хорошую лопать.

          Сдѣлали дѣло и стоимъ, какъ ни въ чемъ не бывало. Вотъ подходитъ ко мнѣ хлѣбный прикащикъ.

          – Нанимается артель?

          – Нанимается, – говорю. – Народъ, самъ видишь, бравый, ячменцы; другъ за друга постоятъ; дѣло изъ рукъ не валится.

          – Хорошо, у меня пойдетъ росшива изъ Балакова до Рыбинска; артель нужна въ 60 человѣкъ.

          – Съ великимъ удовольствіемъ, наша артель какъ разъ 60 человѣкъ. – А липа стоитъ въ сторонѣ, въ чужомъ тулупѣ, будто не замѣчаетъ. — Эй братъ, иди съ нами, – говорю; – народъ свой, знаемый.

          – Нѣтъ, господа, посмотрю.

          – Да, что смотрѣть-то; какого еще тебѣ рожна; хозяинъ хорошій; артель — свой народъ. Думать тебѣ нечего; ступай въ артель, да и дѣло съ концемъ.

          – Ну, такъ и быть, пойду, – сказалъ липа.

          Все это мы продѣлали, чтобъ хозаинъ не забраковалъ липы за то, что больно тощій парень. Такь мы и сладили дѣло. Прикащикъ записалъ въ артель и липу и пятерыхъ небывальщинъ, парней бравыхъ, которыхъ мы выставили впередъ, на показъ; записалъ насъ прикащикъ по именамъ да и поблагодарилъ меня: «Спасибо, братецъ, за такихъ молодцовъ!» И выставилъ намъ вина: пейте, дескать, ребята.

          Пошли мы съ этимъ самымъ прикащикомъ въ Балаково, а тамъ и грузъ готовъ, на берегу. Хозяинъ нанялъ для нагрузки въ подмогу поденьщиковъ. Нагрузились мы въ трое сутокъ и пошли, вверх. И такое, право, счастье; надо сниматься съ яворя; вдругъ подула морина; мы тотчасъ подняли парусъ, да такъ на парусѣ и дошли до Рыбинска и совсѣмъ за бичеву не брались; просидѣли всю дорогу въ мурьѣ да пѣли пѣсни: вѣтеръ за насъ работалъ.

          На лямкахъ, протяжнымъ ходомъ, дай Богъ, чтобъ судно ушло въ сутки верстъ двадцать, а на парусѣ, при доброй морянѣ, судно легко пройдетъ 100 и 150 верстъ въ сутки. Отъ Астрахани до Нижняго, если вѣтеръ попутный и все благополучно, — ходу не болѣе 7-ми недѣль, а если тянуться бичевой, такъ мало и 3-хъ мѣсяцевъ. Такъ вотъ, братецъ ты мой, что значитъ, что артель помогла бѣдняку. От того, что мы призрѣли липу — Богъ далъ намъ попутный вѣтеръ, да и хозяинъ попался добрый, разсчиталъ насъ безъ спора.

          Бурлакамъ трудненько у плохаго, безсовѣстнаго хозяина; иной притѣсняетъ, обсчитываетъ нашего брата; у инаго нѣтъ денегъ, и только пропадаетъ съ нимъ время на простой. Впрочемъ, бурлацкая артель всегда свое возьметъ; въ разсчетѣ намъ помогаетъ третейскій судъ. Если судохозяинъ неисправенъ, то за него бурлаковъ долженъ разсчитать хозяинъ груза; для этого, по рѣшенію третейскаго суда, удерживается иногда грузъ, и часть его продается для разсчета съ рабочими.

_________________