А. И. Артемьев

            Дневник. «Летние месяцы, путевые записки во время экспедиции в Ярославскую губернию с целями статистическими и по части собирания сведений о раскольниках» 1852 г.

            Д. Игнатова (разнопоместная). Ночь.

            Квартира, занимаемая мною в селе Хороброве, весьма отзывалась староверством зажиточностию хозяев: образа огромные, лампадки, символические лубочные картины, самовары и подносы – были выразителями этих свойств. Чаще всего в здешнем краю видится Деиисус (Иисус Христос, Божья матерь и Иоанн Предтеча), вокруг их, по полям, в кругах , разные святые: Анлика, Гурий, Самон, Авив, Влас и прочие целители разных недугов и молитвенники за прегрешения.

            Курение мною трубки производило какое-то особенное впечатление на хозяйку, хотя я курил на улице и хотя она выглядывала на меня из за угла другой половины дома, откуда она не показывалась ко мне вполне. Это второй и более убедительный аргумент.

            По случаю празднования пятницы я долго не добывал языков и пошел к священнику. Он передал мне выписку из метрик и, ошибкою, вместо просимого мною церковного формуляра, исповедные тетради. Я не отказался взять их на разсмотрение. В них нашел я, что в деревне Кондаках признали себя раскольниками 2 м. и 2 ж., в деревне Владычиной – 4 м. и 6 ж. Это до 1851 года. Сверх того показано 27 человек из этих же деревень, не бывших на исповеди и причащении «по нерачению и опущению». Но разсмотрев внимательнее, я заметил важное обстоятельство, что все те, которые оглашают себя раскольниками, сначала несколько лет отмечаются в тетради не бывшими на исповеди «по нерачению…» Нельзя ли заключить из этого, что многие раскольники лет пять не исповедаются «за отлучкою», потом лет пять «по нерачению» – наконец явятся на исповедь, чтобы скрыть свое раскольничество, – а после того опять повторяют старое…

            Личное посещение деревни Владычиной доставило мне только то, что я имел удовольствие видеть собственными глазами крестьян Григория Гаврилова и Патрикея Трофимова, поименованных раскольниками в исповедной тетради: люди как люди, ничего особенного! Ничего особенного не заметил я и на домах и в домах, да и когда (скажи на милость) когда успеть заметить при беглом обзоре? Такие разыскания не делаются тяп-ляп, а нас погоняют… Дайте возможность посетить каждую деревню несколько раз, познакомиться с тем или другим жителем, тогда иные результаты. И теперь, когда случалось мне проезжать чрез посещенные мною деревни я попадал на более убедительные признаки: например, д. Балакирева, Максимова и др. прежде казались мне в ином виде…

            Окончивши приход Хоробровский, я поспешил к Мышкину, для отправления почты. Я приехал в 1-м часу ночи.

            Село Кабаново (Государственное).

            19-го числа утром я послал в Почтовую контору и получил оттуда уведомление о получении на имя мое «весьма нужного». Бегу туда, получаю пакет, рву, читаю. Оказывается нужное его приписка, Иван Максимович, на отношении своем, которым уведомляет меня о гр. Чапском, написал карандашом: «Бога ради оканчивайте скорее, однако же не оставляйте случаев быть в домах каждой деревни: теперь все на сенокосах – смотрите на ворота и передние углы внутри зданий…» Это делал и делаю я всегда. Сколь ни шаток этот признак, однако я почитаю его довольно уважительным при доказательстве раскольничества. Но дело в том, что я, располагаясь, по случаю отсутствия жителей в пустыни, съездить в Романов для личных объяснений с Синицыным о Шестихинском приходе и в особенности о деревнях Кустове и Карпове, – немедленно после этого отношения за № 75 послал за лошадьми, а сам написал (тоже карандашом): «Цифры очень важны, желательно видеться с вами, нельзя ли устроить свидание хоть в Угличе, к которому я буду близко». В самом деле опасение Шипилевского священника легло на меня камнем: я и прежде хотел уехать из Мышкинского уезда в Романов, а потому и теперь, для дополнения сведений, под предлогом неверности досели-летних ведомостей, прежде всего приехал в Шипилево, известное более под именем «Ивана-Крестителя».

            Священник опять упрашивал меня «обнаружить лядовщину». Он рассказал, что о «Василье Афанасьеве» как о доказанном скопце, уже снова донесено им Консистории, но что о Григории Пантелееве и о Иване Филимонове он не осмеливается донести потому, что «они не свидетельствованы». Священник упрашивал всячески и обещал открыть место сходок хлыстов, а в настоящую пору он не мог с достоверностью сказать в каком приходе бывают эти сходки: в Харинском или Фроловском. (NB. Он хотел это узнать от своей работницы). После такой настойчивой откровенности, я сказал священнику, что все будет исполнено по его желанию, только бы он узнал точнее место сходок.

            Сменив лошадей в деревне Глотовой я поехал на деревню Морскую, наступивший сильный дождь принудил меня остановиться ночевать в деревне Кологривцовой. Пребывание в этой деревне было вторичное, но и в этот раз я не заметил ничего, кроме обыкновенного суеверья. Староста отказался пить чай (утром 20-го), потому что не был у обедни, хотя сам сознавался, что на сходке начал или вы… бы более… O Rus![1] Воскликнул я с Пушкиным.

_____________________________

[1] O rus!.. Ноr. О Русь! Деревня, где скучал Евгений,

Была прелестный уголок

А. С. Пушкин. Евгений Онегин.

Рубрики
Архивы
Свежие комментарии

    Село Великое

    виртуальный музей

    info@velikoemuseum.ru

    • Никакая часть материалов этого сайта не может быть использована без ссылки на первоисточник. Для всех интернет-проектов обязательна активная гиперссылка.