24 июня

             Встав ранехонько, умылся белехонько. После денных объяснений с Старшиною и писарем, сосчитал я или верно-ли неверно-ли добрался сведений о действительном населении Синицына и лежащей рядом деревни Здыхайлова (Вздыхайлово). Эти цифры не давали мне покою и ночью: грезились %, также городища, духоборцы и проч: может быть и потому, что это была Midsummer night «Иванова ночь».

            Звонили к обедне, я пошел в церковь в Рудину слободку, под этим именем слывут дворы церковно-служителей и церковь, отделяющиеся от Здыхайлова столбом.

            В церкви было довольно народу. Церковь благолепна, пение хорошо, от того, что в числе поющих был высокий тенор – семинарист, священник благообразен. По окончании обедни несколько крестьян служили молебны: все это мне нравилось. Священник, узнавши что я имею дело до него, хотел было отказываться от служения молебнов, но я напомнил ему евангельское: «Воздадите божия богови» и пошел ходить вокруг церкви и по берегу Волги. Некоторые бабы, шедшия из церкви, вступали со мною в разговоры, хвалили своего попа, называли себя барскими «г-на Романова».

            Я зашел в дом священника: меня приняла молодая попадья, довольно бойкая, но простодушная и по здешнему говору произносившая: «могите, будетё, с усам, и проч.» Она скучала жизнью деревенскою и распустила слюнки при разсказах моих о Питере. Я коснулся староверов. Попадья с жаром начала разсказывать о Шестихинском приходе, что там есть и скопцы, и хлысты, и всякая всячина, что становые наживаются около их, равно и поп шестихинский, что скопцы аккуратно посещают церковь, а по домам молятся своему Христу. Ах, такой непросвещенный народ, ну, а у нас нет этого. «Разсказывают, что в Угличе у купца Выжилова и теперь есть моленная, что Романов – скопище раскольников, что Рыбинск не уступает ему и что все купцы раскольники, но Мышкинцев не включая». Точнейших указаний на лица, живущие в Шестихинском приходе добиться я не мог: попадья просто признавала всех раскольниками. Явившейся священник (От. Александр) подтвердил это, но гораздо откровеннее. Вообще он очень скромен, и как кажется болезненный человек.

            Описав «статистически» Рудину Слободку я отправился кружить по приходу Рудинскому, состоящему из 11-ти деревень «г-на Романова». Деревни эти хороши и эта вотчина, говорят была «до окружных» первою по благосостоянию.

            После этого я вступил в приход Сменцовский и объехал еще 12 деревень и прибыл в сельцо Сменцово, где помещик представил мне подворные описи, я поверил с ними показания крестьян, оказалась разница незначительная.

            Вечером был в церкви и у священника села Сменцова, О. Василия Казанскаго: не из ученых, но умен. Суждения его о следствиях сокращения штатов духовенства замечательны. О раскольниках он не пускался в разговоры, видимо остерегаясь говорить об этом прямо.

            А что есть раскольники в этом обширном приходе из 43 деревень, то я убедился.

            25 июня.

             Когда поехали по вотчине гр. Мусина-Пушкина, мой разсыльный Торопов, ездивший по уезду 26 лет, при случае какой-нибудь задержки бранил мужиков «раскольниками, старыми раскольниками». Но сами мужики и бабы не показывали вида и по наружности кажутся православными. А Торопов в деревне Горках объяснил мне: «Да знаете вы, В. Вбл., от чего не находят во всей деревне возжей? От того, что раскольники, они боятся опоганить возжи, если отдадут их нам». И едва ли не это была главная причина.

            Весь день разъезжал по приходу Сменцовскому. Как ни близко расположены деревни, скоро объехать и описать невозможно, особенно гоняясь за двумя зайцами: «действительным населением» и «расколом».

            В Горках, где я не застал никого из властей вотчины и должен был беседовать с сестрою бурмистра, я услыхал следующее: в их же деревне Нестеровой есть особый дом, где образа, это случилось там. В избе много образов, все новые, пред каждым лампадка. Я похвалил это, а баба мне: «Э, батюшка, ну, что это, образа надо-тка держать у места, вот в Нестерове у нашей родни особый дом для образов-то…» Я хотел было прицепиться к этому слову, но баба схватилась за ум и понесла другое и пошла искать возжи.

            Угол Мышкинского уезда, примыкающий к Мологе и Рыбинску – раскольничий. В каждой деревне живут «бобылки» – все мещанки, и это раскольницы. В деревне Гузевке (Гузеевке) встретил я довольно подозрительного человека, который выдавал себя за сборщика подаяния на одну из церквей Углицкаго уезда. Торопов придрался к нему и может быть взял взятку. Если бы нам дана была власть действовать открыто, тогда, кажется, скорее достигли бы мы положительных сведений о раскольниках, а теперь? Таясь, скрываясь, и что за факт, сообщеный глупою бабой?

            Выехал я и в Шестихинский приход… Первое, что бросилось в глаза: мужик лет под 50 безбородый, с небольшими усами.

            – Солдат что ли? – спросил я.

            – Нет.

            – Да что же ты усы носишь?

            – Да так, Господь бороды не дал…

            – Да ты не кладеный[1] ли? – вмешался в мой разговор Торопов. Мужик посконфузился, но уверял что он не кладеный. А шел он из деревни Золотовки Моложского у. в деревню Плишкину – через которую надобно было ехать нам. А здесь есть подозреваемые в секте лядов.

            Я поспешил прямо в Шестихино. Поп оказался жестоким плутом… но подпоенный земцом, – а крепок, бестия! – подчас пробалтывался и говорил: «Да, вы заметьте… ты заметь по этой части… Туварово-да Будлово-да-вот тебе и вся недолга-да! Да ты брат, эх много тебе дела… вот кабы я с тобой ехал-всю подноготную растресло бы, а там, ведь, не верь, надо ладить с земскими» и проч.

________________

[1] Кастрированный.