18 июля 1852. Село Нефедьево

            Я нахожусь в раскольничьем углу. Приход этого села весь раскольничий – это известно оффициально, и на беду мою поп уехал за 15 верст крестить, пономарь уехал к благочинному (Покровскому), с ведомостями, которые, по настоящему должен был передать мне… Поговорить не с кем, тем более, что в избе, где обретаюсь я в сию минуту (а сия минута есть 45-я одиннадцатого часа, а приехал ч сюда когда было 12ʹ восьмого часа) – кроме двух цибок[1], котенка и роя мух нет никого.

            А как о Нефедьеве говорить пока нечего, то я и буду продолжать разговор о прошлом.

            15 июля, выехавши из Серы, я объехал огромное пространство, но добился толку в немногих местах. Любопытнейшее встретил: 1) в деревне Черемошье (иначе Пермошье) бабы называли своего барина «ангелом» – расдобрейшим, это очень редкий, чуть не единственный пример похвалы крестьян помещику, слышанный мною в господской деревне. 2) в государственной д. Олифники я нашел 103-х летнего старика хорошо помнящего все и вся и видевшего государыню Екатерину II и «её временьщика» Салтыкова… Рассказывал он и о том, как скупость, выказанная однажды, повредила деревне спустя 50 с лишним лет и Богу известно сколько времени продолжится это неопределенное состояние. 3) в деревне Парфенове узнал я о существовании раскольников в Владыкине

            20-е июля. Д. Морская (Государственная)

            Из Парфенова поехал я на Кузяевский приход, чтобы забрать угол, лежащий между уездами Бежецким и Мологским. По дороге я приостанавливался на несколько минут у священников сел Николы-Топора и Юрьевского. В разговорах с ними речь не касалась близко вопроса о расколе, а потому сведений не приобрел я об этом предмете.

            Ночь принудила меня остановиться в деревне Балакиреве, где уже был я 8-го числа. Квартира досталась мне в доме бывшего старосты г-жи Евреиновой. Меня встретила какая-то баба, вскоре объяснившая, что она живала в Москве, овдовела, перешла в дом к «батюшку», но помер и он – и теперь тяжеленько меж чужими. Еще она взяла с собою из Москвы сиротку племянницу, девóчку трех лет, и эта малютка кажется большим отягощением для семьи. Пришла другая женщина, постарше этой, слушала пригорюнясь, а потом вдруг отвела расказщицу, что-то шепнула ей и та стала что-то прятать за подол сарафана. Я взглянул пристальнее: лестовка… По лестовке молятся и церковные, но зачем было прятать её?.. В ответ на рассказ бабы я заметил:

            – Верно плохо молишься, матушка: надобно молиться, Господь и устроит все…

            – И, батюшко, да где и молиться-то? И когда? Все работа, суета, а тут и махонькое-то, что взяла после сестры-то… Меня все зовут в Некоус, родственник, знать, махонькой-то и уж любит-то её, а она ко мне привыкла, так и зовет: маминька! А он-то и манит меня, он зажиточный: дескать построю тебе келью, и живи ты, и девчоночка-то при тебе будет… Ну, батюшко, вот в Некоусе-то молиться-то можно-бы…

            – Ну, да, конечно, а вот здесь-то и не умеешь, а еще с лестовкой ходишь, – сказал я засмеявшись и указывая на выбившуюся лестовку. Баба запрятала ее и Тотчас ушла.

            Рассказ этой бабы напомнил мне другое, слышанное в тот же день утром. Mlles^[2] Карауловы говорили мне, что однажды является к ним один их мужик и просит позволения откупиться.

            – Да где ты взял денег?

            – Да меня выкупают…

            – Да кто тебя, такого лентяя выкупит?

            – Да Углицкий купец Выжилов, он выкупает с тем, чтобы я пошел в их веру… он всегда с тем выкупает…

            – Ну, что же, вы отпустили? – спросил я.

            – Нет, да и мужик после отблагодарил: он видел, как в Угличе одну раскольницу зарыли просто, не отпевая. Приходит и говорит: «Спасибо, барышни, а то после и меня, как собаку зарыли бы не по-христиански…»

            Не следует ли, после этого, обратить внимание на всех купцов, откупающих на волю господских людей?

            Еще пришло мне на память то, что купцы Мышкинские заказывают сорокоусты всегда в Поводневе. Кровельщик из Углича у Поводневского священника решался купить образ из церкви. Можно ли, по этому, положиться на безгрешность священника? Не потакает ли он сам, так или иначе расколу?..

            Вздумай спрашивать, подозревать, так вопросов родится множество…

            Из подозрения же, утром 16-го числа, я оглядел все закоулки дома и двора, где ночевал я, но особенного ничего не нашел. И все-таки балакиревцев признаю я подверженными расколу.

________________________

[1] Цибка – стрелка лука.

[2] Mesdemoiselles множ. от мedemoiselle.