А. И. Артемьев

            Дневник. «Летние месяцы, путевые записки во время экспедиции в Ярославскую губернию с целями статистическими и по части собирания сведений о раскольниках» 1852 г. 23 июля.

            23 июля. село Васѝльково.

            От Ушаковых, обладателей сельца Блюдова, поехал я на деревню Труфанову, стоящую на большой дороге (по которой, впрочем почта не ходит) из Углича в Бежецк. В Труфановой я ночевал, а утром 18 июля, в самую Ильинскую пятницу, пустился по приходам Нефедьевскому и Хоробровскому.

            Прежде я посетил казенную деревню Плишкину, которую я по некоторым приметам подозреваю в раскольничестве. Здесь хозяин одной большой избы не хотел меня пускать, отговариваясь грязнотою избы. Однако я настоял и нашел в избе у образов клочки рукописи о чудесах какой-то иконы Богоматери, почерк поморский. Украсть посовестился, точно также как и старинный медный крест в д. Марьиной г. Бабина, который я уже и положил было в карман.

            В селе Нефедьеве я никого не застал церковно служителей: священник с дьяконом уехали в Олафинки, а пономарь к благочинному. Я остановился у Земского или писаря, очень проворного человека. В ожидании крестьян я ходил по селу и всматривался в физиономии домов и мужиков: особенно раскольнического ничего я не заметил, хотя и мелькнули в глазах моих два три креста над воротами некоторых домов. Я разспрашивал о том, когда и по какому случаю началось празднование пятницы? Старуха мать писаря говорила, что празднование это началось не во всех деревнях в одно время и что самые поводы к тому были различные.

            – Иные говорят, что был падеж, а другие, что как в Ильинскую пятницу начнут работать, то и беда: или громом убьет кого, или чтó, – а впрочем Господи знает…

            – А почему стали праздновать и другие пятницы?

            – А уж этого и не знаю, да мы и не празднуем, мы и эту-то празднуем только до обеда, а после обеда – да вот уж и теперь – все поедут на пустошá…

            Из этого объяснения, конечно, узнаешь не многое: видно только суеверие, но суеверие это система – зиждется, условливается новыми прибавками, принимает вид полного верования. Не так ли рождаются и все секты?

            Замечательнее всего было то, что когда я кончил дело в Нефедьеве, уселся в тарантас, чтобы ехать в другую деревню, ко мне подошел писарь и сказал:

            – У нас, В. Вбл., в Трощееве много старообрядцев, да почти нет ни одного дома, – да все раскольники – у них там м моленная…

            – А мне какое дело – отвечал я, засмеявшись – я не поп и не исправник, Бог с ними! А здесь-то нет раскольников?

            – Никак нет-съ: вот в других деревнях есть, да же не столько как в Трощееве, – там просто все-съ…

            – Ну, бог с ними! – повторил я снова…

            – Может быть вам, В. Вбл., и это нужно записать… – продолжал писарь, кланяясь.

            – Нет, любезный, я сказал, это не мое дело, пусть молятся и веруют как хотят, пусть ведаются с ними священники и полиция, а я не пугало для ваших раскольников. Меня и бояться нечего и пугать мною не следует…

            – Слушаю-съ, В. Вбл., я только хотел доложить вам, что как изволите ехать в Трощеево, то-съ на правой руке большой новый дом с раскрашенными окнами-съ, тут-съ, живет коренной раскольник…

            Что станете делать с такой навязчивостью? Конечно сведения о раскольниках мне нужны, очень нужны. Но мог ли я решиться разспрашивать середи улицы, между баб, мальчишек и мужиков, разинувших рты? Мог я разспрашивать, когда и без того величают меня «петербургским левизором»?

___________________________

Рубрики
Архивы
Свежие комментарии

    Село Великое

    виртуальный музей

    info@velikoemuseum.ru

    • Никакая часть материалов этого сайта не может быть использована без ссылки на первоисточник. Для всех интернет-проектов обязательна активная гиперссылка.