Рыбинск. 12-14 июня

            В Рыбинске я остановливался по двум причинам: дожди и желание взглянуть на… «караван» который по словам рыбинцев, в нынешнем году безпримерный. Сверх того я поджидал и Насилова[1], чтобы ехать вместе до Мышкина. Здесь я познакомился с известным проповедником протоиереем Иродионом Путятиным[2] и еще со старшиною Рыбинской биржи купцом 2 гильдии Н. А. Поповым, собирателем старины, преимущественно Углицкой.

            О. Иродион строг к себе, снисходителен к ближнему, скромен, осторожен. Он был учеником Н. И. Надеждина. Между прочим он рассказал, что недавно умерший Градской глава Рыбинска был заклятой старообрядец, но считался церковным, ежегодно привозил из Московской Рогожской церкви свидетельство о исповеди и причащении… Когда он помер его хотели было похоронить по обряду секты, которой он держался. Однако вмешательство духовной и городской власти воспрепятствовало этому, и раскольник был отпет в Соборе, и сам Иродион сказал надгробное слово, очень ловкое: он сравнил…[3] Но после, говорил О. Иродион, раскольники чуть ли не перепевали своего собрата по своему…

            Н. А. Попов ходит в немецком платье, бороду и усы бреет, но проникнут идеалами раскольничества и всегда открыто – Бог знает почему – высказывал нам свое сочувствие к раскольничеству. Он даже самых «лядов» называет людями достойными. Не имеет ли он даже наклонности сюда? Он что-то пристально разспрашивал моего спутника Д. К. Насилова об операции скопчества и следствиях ея… Относительно Блохина, увезеннаго в апреле из Рыбинска с жандармом, он говорил: «Можно поручиться, что через год явится десять Блохиных, а через два года это число увеличится до 50…»! А вот отзыв его о бороде: «Что борода? Не борода повела к расколу… государь Василий Иванович, отец Ивана Васильевича Грознаго, как задумал жениться на Панской, подстриг свою бороду, да никто не вопиял, никто не затевал раскола. И Никонова работа не суть важна, а вот дело и началось за бороду при Петре, – ну, а он все хотел вывернуть на голланский лад – вот и пошел раскол, да и держится он, да и будет держаться…» Попов не только раскольник, но кажется даже заражен протестантизмом или неверием. А много, много таких даже и между нами, называющимися «церковными». Ведь и Попов «церковный». А может быть он и глава своей партии.

            Насилову весь Рыбинск и его уезд знакомы как свой карман, при том его не притворно любят и с ним откровенны. От него надобно ожидать важных сведений.

            Мышкин. 15 июня

            Первая белянка в кузове! Вот если бы всегда удавалось так, то хорошо бы…

            Приезжаем в деревню Мостовицы. Пока запрягали лошадей, мы с Насиловым вошли в избу. Там была полу-глухая и полуслепая старуха 90 лет, мальчишка-пастух («пастырь»), да девка-цорнавка Весьскаго (Весьёгонскаго) уезда, говорившая с цоканьем.

            – Цто, бабушка, ходила ли к обедне?..

            – Да цово говорить! – отзывалась весьёгонка, – пойдет она к обедне, она старообрядка… – мы переглянулись.

            – Аль, ты, бабушка, дома молишься?

            – Молюсь… – старуха разговорилась, разсказала нам, что «начальники» их в Рыбинске, но что она не знает их хорошенько, потому что за старостью редко бывает в Рыбинске, что вот-дескать прежде у Мельниковой так была важноя, куда славная моленная, а как умерла Агафья Ильинишна – то, так и моленноя-то кончилась и проч.

            Весьёгонка, ревностная православная, все подстрекала нас на дальнейшие разспросы и подсказывала вместе с мальчишкою о чем еще спросить старуху. Однако старуха не согласилась показать нам свои образа. Но поверив им, что мы едем в Соловки, поручила записать в «сенадик» свое имя «Матрена Ларивонова Обухова». Весьёгонка розсказала, что все дети и внуки этой старухи православные, и что она только одна, и молится одна, и ест, и пьет из своей собственной посуды, которую прячет в образной. В околотье также нет раскольников, «так старух пять или семь – только».

            В Мышкине переправились через Волгу в сильный ветер. Волга здесь очень не широка, но под ветром бурлива, страшно, как и под Самарою или под Саратовом.

            Городничий и Голова явились в мундирах. Но преглупую же роль и заставили они меня разыграть. Дело вот в чем. Я остановился в гостиннице. Городничий через несколько минут вручил мне билет на занятие мне квартиры «в доме купца 2 г. Тимофея Вас. Чистова[4]». Другой купец Орешников предложил мне свою лошадь, чтобы переехать на квартиру, и сказал кучеру: «вот, отвези к Тим. Василичу». Привозят меня в прекрасный дом: паркет, шелк, золото разсыпано везде щедро и без вкуса. Меня встречает Голова.

            – Ах, так мне у вас приходится жить» – сказал я.

            – Как, батюшка, Ваше Вблагородие Александр Иванович!.. – воскликнул Голова и седая борода его опустилась и глаза засверкали: он был зело некрасив – истый тип романтического раскольника в роде Лазаря или Андрея Денисова[5]… Я показал билет, говоря:

            – Ведь вы Тимофей Васильевич…

            – Я… я… я… да как же это? да что же это? да я… Я знаю эти фокусы городничего… да я только принимаю к себе Алексея Петровича (Губернатора)… да архиерея… да… – он задыхался. Я вскочил и удрал в постоялый двор.

            Спустя полчаса явился посланный от городничего с покорнейшею просьбою пожаловать кушать чай. Разумеется я отказался. Мне было страшно досадно, досадно вдвойне, потому что я не думал просить об отводе квартиры и не знал, что Т. В. Чистов был Голова. Я принялся за дела. Вдруг предстали пред мною Городничий и голова с поклонами, извинениями etc. etc. В досаде я много наговорил, особенно потому что Голова безпрерывно толкуя о своих 12 годов службы, и своих покровителях В.В. Ор… и проч., в тоже самое время твердил «Ваше Вбл., не погубите!..» и хватал мою руку, целовал меня в плечо. Черт знает, какая скверная сцена. Скверна потому, что в ней было унижение и угрозы… Ну, и наговорил же я! Досадно теперь, очень досадно, но есть случаи, когда и курица запевает петухом. Раскипятился и я.

________________

[1] Дорофей Кузьмич Насилов (1812-1876) – рыбинский уездный врач, хирург и литератор, в 1852 г. составил «Медико–топографическое описание Рыбинского уезда».

[2] Родион Тимофеевич Путятин. (1807-1869) – протоиерей, благочинный г. Рыбинска.

[3] В ркп. фраза не закончена.

[4] Купцы Чистовы.

[5] Андрей Денисов – вождь раскола в нач. XVIII в., один из основателей Поморского согласия.