Деревня Бурдукова. Продолжение

            Настроенный еще задолго до прибытия своего в Ярославскую губернию в сильном развитии раскольничества, я конечно мог судить по предубеждению. Близость с одной стороны Мологского уезда, а с другой вотчин гр. Апраксиной, г-ж Красильниковой и Смагиной, где уже неоднократно открываемы были опаснейшие сектанты, – заставила меня еще более быть недоверчивым. А тут еще присоединились и другие обстоятельства: исчезновение каких-то лиц, странность обращения со мною хозяев, их перешептывания… И вот, с заранее составленным мнением, я принялся «вникать в дело»… И кто знает, может быть те скрывшиеся люди скрывались только потому что не хотели явиться не во своем виде пред чиновником, может быть они-то ночью и уходили, и желая проститься с хозяином дважды звали его, а звали его, хотя и явственно, но тихо из боязни разбудить приезжаго чиновника, о важности которого без сомнения Торопов успел наговорить многое. Ошибка слуха или просто акустический фокус обыкновенный выход людей чрез крыльцо обратил[1] для меня в хождение и говор под полом… Но не знаю почему, в последнее я не верю: в ворота никто не выходил и когда я встал в 4-ре часа утра они были еще заперты, сверх того, что бы позвать хозяина надобно было пройти чрез одну комнату, где ступеней нет, где не скрипят и не стучат половицы (это все я испробовал по утру). Звать же его из сеней было бы далеко, да и вся слышанная мною ходьба раздавалась совершенно с другой стороны… Домы здесь вообще строятся с безчисленным множеством клетушек и хотя они не двух-этажные, однако под полом всегда устраиваются разные кладовые, в которые ход всегда из под печки. Дворы бывают там все в два этажа, с разными балкончиками, клевушками, загородями, так что можно заплутаться. Говорят, что нередко в подобных-то закоулках открываются «моленные»… Могло быть и то, что хозяева, не доверяя моему сну, были сами осторожны и молчали… все эти pro и contra[2] разрешаться только временем и другими более точными наблюдениями.

            Я не смыкал глаз до 4-х часов, когда уже показалось солнце. Я тот час вскочил и начал будить хозяина, чтобы он поставил самовар. Я уверял, что к утру под легким одеялом я сильно прозяб, на самом же деле я был в испарине… Во время чаепития, когда хозяин и хозяйка перебрались в другую половину дома, я заглядывал во все щели, желая открыть что-нибудь, но поиски были неудачны. Раз в соседней комнате (дверь в которую была заперта и где как кажется, хранится разное тряпье) мне показалось, что я вижу епитрахиль, но более внимательное разсмотрение убедило меня в том, что это был какой-то коврик, обшитый бахромою.

            После чаю, будто в ожидании лошадей и сбора крестьян деревни, я вышел на двор и хотел осмотреть его. Немедленно явился хозяин и ходил за мною шаг за шагом, безпрерывно повторяя: «Ах, В. Вбл., что это вы-съ ножки-то изволите безпокоить по росе», и начал мне описывать дом своей г-жи Певицкой-Боровицкой против Михайловского замка в Петербурге. Я слушал и разспрашивал его, а сам искоса осматривал дом: ничего особенного, кроме душников в фундаменте, что доселе не встречалось мне в деревнях. Это неотвязчивое преследование опять возобновило и усилило мои подозрения. Новую опору нашел я себе в том, что из-за косяков окон второй половины дома раза два показывались какие-то бороды, а когда я, под предлогом отыскивания Торопова, заглянул в ту половину, то не нашел в ней никого, хотя и лежали на лавках какие-то чапаны, но они могли принадлежать самому хозяину или его работнику… А хозяин поспешил мне напомнить, что я сам услал Торопова собрать крестьян… Когда я входил в свою комнату, меня оставляли одного, но едва я делал шаг на крыльцо, хозяин, словно тень, являлся около меня. Я убежден, что он следил за мною не из одной вежливости и услужливости.

            Явилась баба и, после поклона, сказала мне, что пришла по моему требованию. Я сказал ей «хорошо!» и повернулся задом. Баба что-то заговорила: «вот батюшка, братец мой здесь…» – как вдруг я вижу на тени, что хозяин мой повернулся к бабе, тряхнул головою, и поднял палец… Тень предала его, только не знаю в чем… Я обратился к бабе, хозяин стоял уже руки за спину и говорил мне:

            – Она-съ, В.Вбл., просит, нельзя ли ей идти на работу, а вместо ея придет ея брат…

            – Да мне все равно, – отвечал я и ушел в комнату, где меня не стеснял хозяин своим преследованием. Не ужели все эти обстоятельства пустяки?..

            Чрез несколько минут явился ко мне хозяин в сопровождении какого-то широкаго мужика, с воровато-простодушными глазами, с окладистою бородою. Он объявил мне, что так как вся деревня Бурдукова состоит из 5 дворов, принадлежащих двум владельцам, то они двое (хозяин и пришедший с ним мужик) берутся перечислить поименно все народонаселение, тем более что под руками у них были ревизския сказки. Когда дошло дело до графы «действительнаго народонаселения» – мужик ухмыляясь и распустив бороду веером, заметил:

            – У нас, ваша милость, все прибыло, вот в вотчине Красильниковской или Смагиной только мрут, а детей не нарождается, потому что там все хлысты… – а к чему такое замечание, не вызываемое мною, – подумал я и сказал:

            – Ну, теперь этого не будет, ведь они все сосланы…

            – Да что, батюшка, сосланы, а я скажу: вся вотчина хлысты, решительно вся, ну, а мы не по их вере, у меня, например, недавно народилась «махонькая» а мне седьмой десяток… – К чему это? Хотели ли эти мужички дать мне знать, что они подозревают меня и пробовали поймать меня: дескать, пустится в рассказы и объяснит, для чего переписывают всех.

            – Нет, братцы, ловить хлыстов дело исправничье да поповское, –отвечал я, – а мне все равно такой-ли сякой-ли, абы жив был человек, только мертвых я не считаю.

            – Ну, вашей милости, лучше знать, да мы так, знаешь, барыню-то больно жалеем: никто-то у ней в вотчине не нарождается, а все от хлыстов евтих, их батюшка, и десятой части не сослали… – и мужик так простодушно разсматривал меня почти глаз в глаз, хозяин только твердил:

            – Да-съ, помилуйте-съ, это правда-съ.

Я принялся подробно разспрашивать о Бурдукове: где оно лежит, далеко ли от Ярославля и проч. Нет, трудно заводить речь о раскольниках: народ напуган, подозрителен, надобно сперва приучить его к себе, уверить его в невинности разъездов, а потом уже можно будет под час, по дружески спросить и о раскольниках. Меня раза три спрашивали даже городские власти: почему я прежде всего еду в приходы Фроловский, Шестихинский и вообще в тот угол. Ясно, что всем западает мысль о разыскивании сектантов.

            Имя хозяина: Потап Егоров Нарышкин, имя крестьянина: Афанасий (кажется Федоров).

_______________

[1] Так в ркп.

[2] За и против.