I.

        Народныя школы въ Россіи до Петра I имѣли исключительно религіозный характеръ. Русскіе люди учились грамотѣ по Славянскому букварю, Часослову и Псалтири.

        Петръ I не могъ довольствоваться такими школами и такимъ обученіемъ. Замышляя и исполняя обширныя государственныя преобразованія и выписывая для этого иностранныхъ мастеровъ, онъ нуждался и въ своихъ людяхъ, обученныхъ всякимъ практическимъ знаніямъ и мастерствамъ. Не находя нужнаго числа такихъ людей въ своемъ народѣ, онъ рѣшился открыть свои школы и взять народное обученіе въ свои руки.

        Петръ началъ съ того, что основалъ въ Москвѣ, въ 1700 г., математическую школу для дворянскихъ и приказныхъ дѣтей и поручилъ ее англичанину Фарварсону. Русское общество, до котораго еще не коснулось тогда западное вліяніе, чуждалось иноземцевъ, и потому выборъ англичанина иновѣрца для завѣдыванія первою въ Россіи правительственною школою возбуждалъ общее къ ней недовѣріе.

       Вслѣдъ за этою школою были открыты: адмиралтейская, артиллерійская, инженерная и на Уралѣ двѣ горныя школы; въ 1715 году, въ Петербургѣ, была основана морская академія, а съ 1714 и 1716 годовъ стали открываться въ губерніяхъ цифирныя или ариѳметическія школы. Всѣ эти школы, съ ихъ исключительно практическимъ направленіемъ, рѣзко противорѣчили вѣками укоренившимся народнымъ воззрѣніямъ на цѣли и задачи книжнаго ученія, а потому оні встрѣчали въ тогдашнемъ Русскомъ обществѣ глубокое несочувствіе и отчужденіе. Это заставило Петра I прибѣгать къ крутымъ мѣрамъ и силою отбирать дѣтей для помѣщенія ихъ въ свои школы.

       Цифирныя школы представляютъ первый опытъ повсемѣстнаго устройства въ Россіи, по почину государственной власти, начальныхъ школъ^[1]). Устройство такихъ школъ было въ то время дѣломъ совершенно новымъ не только въ Россіи, но и въ Западно-Европейскихъ государствахъ.

       Предпринимая повсемѣстное устройство цифирныхъ школъ, Петръ не имѣлъ примѣра для подражанія и не находилъ опытныхъ и свѣдущихъ помощниковъ, которые были бы въ состояніи руководить дѣломъ и наблюдать за исполненіемъ. Петръ не учредилъ никакого высшаго спеціальнаго управленія для главнаго завѣдыванія учебною частью въ государствѣ. Для цифирныхъ школъ не было издано ни училищнаго устава, ни точно опредѣленнаго учебнаго курса; не было принято никакихъ мѣръ ни къ подготовленію учителей, ни къ составленію и печатанію учебниковъ примѣнительно къ новымъ требованіямъ. Законодательство Петра I о цифирныхъ школахъ ограничивается лишь указами объ ихъ открытіи.

       Духовенство, устраненное отъ управленія цифирными школами и обязанное только содержать ихъ на свои средства при архіерейскихъ домахъ и знатныхъ монастыряхъ, тяготилось ими и относилось къ нимъ непріязненно, тѣмъ болѣе, что онѣ давали поводъ къ частымъ пререканіямъ со свѣтскими властями.

       Съ 1719-г0 года Петръ сталъ обращать вниманіе не на одно распространеніе полезныхъ знаній, но и на религіозное воспитаніе народа Въ 1719 году земскимъ коммиссарамъ повелѣвалось «въ своихъ уѣздахъ стараться, чтобы подданные своихъ дѣтей въ добрыхъ порядкахъ воспитали и сколь возможно чтенію и письму научили». Въ 1721-мъ году былъ изданъ «Регламентъ или уставъ главнаго магистрата», а въ 1724-мъ году издана «Инструкція магистратамъ». Ими повелѣвалось: «при церквахъ, или гдѣ пристойно, учредить школы чтобъ малолѣтные, а особливо бѣдныхъ гражданъ дѣти, безъ обученія въ непотребство или въ какой-либо вредъ граду не возрастали»[2]).

        25-го января 1721 года былъ изданъ «Регламентъ или уставъ Духовной Коллегіи»[3]).

        «Вельми ко исправленію церкви полезно есть, — говорится въ этомъ Регламентѣ, — чтобъ всякъ епископъ имѣлъ въ домѣ своемъ школу для дѣтей священническиіъ, или и прочіихъ въ надежду священства определенныхъ».

        «Всеконечная нужда есть имѣть краткія и простымъ человѣкомъ уразумительныя и ясныя книжицы, въ которыхъ заключается все то, что къ народному наставленію довольно есть, и тѣ же книжицы прочитывать по частямъ въ недѣльные и праздничные дни въ церквахъ предъ народомъ… И того ради нужно есть сочинить три книжицы небольшія: первую о главнѣйшихъ спасительныхъ догматахъ вѣры нашей, также и о заповѣдяхъ Божіихъ, въ десятословіи заключенныхъ; вторую — о собственныхъ всякаго чина должностяхъ; третію таковую, въ которой собраны будутъ съ разныхъ святыхъ учителей ясныя проповѣди какъ о главнѣйшихъ догматахъ, такъ и наипаче о грѣхахъ и добродѣтеляхъ и собственно о должностяхъ всякаго чина». Первую и вторую книжицы, «когда онѣ будутъ изданы», Регламентъ совѣтуетъ, «если можно, и наизустъ читать въ школахъ, которыя будутъ открываться архіереями».

        Первые указы Петра 1714 и 17і6 годовъ объ открытіи цифирныхъ школъ требовали отъ этихъ школъ одного лишь обученія цифири. Въ позднѣйшихъ постановленіяхъ, начиная съ 1719 года, а именно въ Инструкціяхъ земскимъ коммиссарамъ и магистратамъ и въ Духовномъ Регламентѣ, Петръ сталъ обращать, — какъ выше замѣчено, — вниманіе не на одно лишь обученіе полезнымъ знаніямъ, но и на религіозное и нравственное просвѣщеніе народа. Новый, болѣе требовательный взглядъ Петра на школы можно объяснить тѣмъ, что, послѣ совершенныхъ имъ внѣшнихъ реформъ государства и послѣ счастливыхъ войнъ съ внѣшними врагами, наступило для него болѣе спокойное время и большая возможность заняться внутреннимъ устройствомъ церковнаго и государственнаго управленія.

        Съ 1720 года Петръ обратилъ особенное вниманіе на расколъ. Духовныя и свѣтскія власти вступили тогда съ нимъ въ борьбу, но никакія суровыя мѣры не могли сокрушить упорства раскольниковъ. Многіе изувѣры за двоеперстіе и старыя книги предавали себя самосожженію и добровольно шли на мученія и казни[4]).

        Убѣдившись въ неуспѣшности однѣхъ лишь карательныхъ мѣръ, Петръ увидѣлъ необходимость дѣйствовать на народъ нравственными мѣрами, посредствомъ школъ и пастырскихъ увѣщаній, которыя, по приказанію Императора, Синодъ сочинялъ и разсылалъ по всѣмъ епархіямъ для чтенія народу въ церквахъ, во время богослуженій. Одно изъ такихъ увѣщаній было издано Синодомъ 15-го января 1725 года, за тринадцать дней до кончины Императора.

        Бывшій директоръ Московской типографіи Ѳедоръ Поликарповъ въ прошеніи, поданномъ въ Синодъ [5]), разсказываетъ случай, бывшій въ 1718-мъ году: «Государь, прибывъ своею высокою особою въ типографію, изволилъ вопросить о актахъ вселенскихъ и помѣстныхъ соборовъ нашея церкви: обрѣтаются ли оные на Славянскъ языкъ преведени. Извѣстився жъ, яко нѣсть ихъ, кромѣ каноновъ или правилъ, изложенныхъ тѣми соборами, сожалѣлъ сердечно о лишеніи таковаго сокровища, потребнаго къ пополненію и управленію церковному и гражданскому, и возжела онымъ быти на Славянскомъ въ преведеніи».

        20-г0 апрѣля 1724 года архіепископъ Псковскій Ѳеофанъ предъявилъ Синоду собственноручный указъ Императора^[6]): «Святѣйшій Синодъ понеже разговорами я давно побуждалъ, а нынѣ письменно, дабы краткія поученія людемъ сдѣлать, понеже ученыхъ проповѣдниковъ зѣло мало имѣемъ. Также бъ сдѣлать книгу, гдѣ изъяснить: что непремѣнный законъ Божій и что совѣты, и что преданія отеческія и что вещи среднія и что только для чину и обряду сдѣлано, и что непремѣнное и что по времени и случаю примѣнять, — дабы знать, что въ какой силѣ имѣть.

        «О первыхъ кажется мнѣ, чтобъ просто написать, такъ чтобъ и поселянинъ зналъ, или на-двое: поселянамъ простѣе, а въ городахъ покрасивѣе, для сладости слышащихъ, какъ вамъ удобнѣе покажется; въ которыхъ бы наставленіяхъ что есть прямой путь спасенія истолкованъ былъ, а особливо вѣру, надежду и любовь. Ибо о первой и послѣдней зѣло мало знаютъ и не прямо что и знаютъ, а о средней и не слыхали, понеже всю надежду кладутъ на пѣніе церковное, постъ и поклоны и прочее тому подобное, въ нихже строеніе церквей, свѣчи и ладонъ… «О второмъ же, чтобъ книгу сочинять, мнѣ кажется, не лучше ль оную катихизисомъ начать и къ тому и прочія вещи послѣдовательно, что въ церкви обрѣтается, выяснить съ пространнымъ толкомъ. Такожъ приложить: когда и отъ кого и чего ради въ церковь что внесено».

       Предъявляя Синоду этотъ указъ, архіепископъ заявилъ, что Императоръ приказалъ: «о законѣ Божіемъ, о преданіяхъ отеческихъ, о вещахъ среднихъ и о прочемъ, что въ томъ указѣ упоминается, сдѣлать книги немедленно».

       11-го сентября того же 1724 года Синодъ получилъ другой также, собственноручный указъ Государя^[7]): «Посылаю при семъ книгу Пуффендорфа, въ которой два трактата: первой — о должности человѣка и гражданина, другой — о вѣрѣ христіанской. Но требую, чтобъ первой токмо переведенъ былъ внятно и хорошимъ слогомъ».

       Изъ приведенныхъ данныхъ видно, что въ послѣдніе годы своего царствованія Петръ сталъ обращать особенное вниманіе на религіозное воспитаніе народа. Такъ какъ цифирныя школы не могли уже удовлетворять новымъ болѣе взыскательнымъ требованіямъ Государя, то онъ видимо охладѣлъ къ нимъ и сталъ обращать преимущественное вниманіе на архіерейскія школы, отъ которыхъ ожидалъ болѣе пользы.

       Синодъ не замедлилъ воспользоваться такимъ настроеніемъ Императора. Постановленіе Духовнаго Регламента объ открытіи архіерейскихъ школъ дало Синоду основаніе представить въ ноябрѣ 1721 года[8]) всеподданнѣйшій докладъ о томъ, чтобы «поповскія и причетническія дѣти, которыя по прежнимъ указамъ требовались въ ариѳметическія школы, были отъ ученія въ свѣтскихъ школахъ освобождены, понеже по Духовному Регламенту опредѣлено такихъ церковническихъ дѣтей учить въ архіерейскихъ школахъ». 19-го ноября Императоръ одобрилъ этотъ докладъ, написавъ резолюцію: «Быть такъ».

       Опираясь на это Высочайшее повелѣніе и на Духовный Регламентъ, Синодъ сталъ настоятельно требовать удаленія цифирныхъ школъ изъ монастырей и архіерейскихъ домовъ и въ то же время сталъ запрещать дѣтямъ духовнаго сословія обучаться въ этихъ школахъ.

       Положеніе цифирныхъ школъ сдѣлалось безвыходнымъ. До 1722 года въ ариѳметическихъ школахъ ^[9]) было всего 1389 учениковъ, и «изъ нихъ выучено 95, а оставшіе, едва не всѣ синодальной команды, бѣжали». По указу Государя[10]), Сенатъ имѣлъ въ 1723 году съ Синодомъ «конференцію» и предложилъ: «дабы цифирныя школы и учители присовокуплены были къ архіерейскимъ школамъ». Но Синодъ нашелъ возможнымъ исполнить это только въ Новгородѣ. Прочія цифирныя школы: въ Ярославлѣ, Костромѣ, Вологдѣ, Свіяжскѣ, Твери и пр., были оставлены въ прежнемъ бѣдственномъ положеніи.

       Послѣ кончины Петра I, послѣдовавшей 28-го января 1725 года, положеніе цифирныхъ школъ продолжало ухудшаться. Въ февралѣ 1726-го года[11]) Адмиралтейская Коллегія обратилась въ Верховный Тайный Совѣтъ съ прошеніемъ на Высочайшее имя: не повелѣно ли будетъ ариѳметическія школы присоединить къ архіерейскимъ и передать въ вѣдѣніе Синода, такъ какъ ученики ариѳметическихъ школъ «едва не всѣ духовнаго правительства». На это прошеніе послѣдовалъ 31-го октября 1726 года указъ о соединеніи ариѳметическихъ школъ съ архіерейскими и о подчиненіи ихъ Синоду. Вслѣдствіе встрѣченныхъ Синодомъ затрудненій, этотъ указъ не былъ приведенъ въ исполненіе^[12]).

       Въ отмѣну его, состоялся 8-го іюня 1731 года[13]) указъ о томъ, чтобы ариѳметическимъ школамъ «по прежнему быть во всемъ подъ вѣдомствомъ Адмиралтейской Коллегіи, которой надъ оными имѣть прилежное смотрѣніе и о состояніи оныхъ въ Сенатъ рапортовать».

       Только въ 1744 году Адмиралтейской Коллегіи удалось окончательно избавиться отъ цифирныхъ школъ; онѣ были отданы въ завѣдываніе Военной Коллегіи. Поводомъ къ этому послужилъ указъ 20 сентября 1732 года объ учрежденіи при гарнизонныхъ пѣхотныхъ полкахъ гарнизонныхъ школъ^[14]). Воспользовавшись открытіемъ этихъ школъ, Адмиралтейская Коллегія обратилась въ Сенатъ съ ходатайствомъ о присоединеніи цифирныхъ школъ къ гарнизоннымъ. Сенатъ, «имѣя довольное о семъ разсужденіе», указомъ 26-го октября 1744 года постановилъ, между прочимъ: «особливымъ ариѳметическимъ школамъ не быть, а соединить оныя съ гарнизонными школами… и быть имъ въ вѣдомствѣ оберъкомендантовъ и комендантовъ». Этотъ указъ Сената положилъ конецъ тридцатилѣтнему печальному существованію цифирныхъ школъ.

       Въ заключеніе нашего краткаго историческаго очерка начальныхъ школъ до царствованія Екатерины II, скажемъ еще нѣсколько словъ объ архіерейскихъ школахъ, такъ какъ онѣ приготовляли священнослужителей и учителей. Приготовленіе же учителей ставило архіерейскія школы въ непосредственную связь со свѣтскими училищами и вліяло на народное просвѣщеніе, тѣмъ болѣе, что съ 1723 года стали приниматься въ ученіе въ эти школы «шляхетскихъ, приказныхъ, купецкихъ и прочихъ чиновъ дѣти»[15]).

       Указъ Синода объ открытіи архіерейскихъ школъ былъ изданъ 31 мая 1722 года ^[16]).

«Ученіе предметамъ богословскимъ и философскимъ и нужнѣйшимъ языкамъ», — говорится въ указѣ, — «за скудостію къ сему учителей», невозможно, а потому предлагается «учить нынѣ въ архіерейскихъ школахъ церковническихъ дѣтей, въ надежду священства опредѣленныхъ, по недавно изданнымъ для перваго отроковъ ученія книжицамъ, букварями именуемымъ, и въ томъ ученіи поступать какъ въ предисловіи тѣхъ книжицъ изображено». Буквари приказано разослать по всѣмъ епархіямъ, соразмѣрно съ числомъ церквей и служителей въ городахъ и уѣздахъ, и немедленно отпечатать потребное число букварей «и грамматикъ Словенскихъ, которыя недавно въ Московской типографіи печатаны». «Каждый архіерей долженъ объявить во всей своей епархіи церковникамъ указами, дабы они знали, что дѣти ихъ отъ ариѳметическихъ школъ и прочихъ свѣтскихъ наукъ освобождены того ради, что будутъ учиться въ архіерейскихъ школахъ, откуда лучшее и исправное священство ожидается. Учениковъ, которые — по увольненіи изъ подушнаго оклада для приготовленія въ архіерейскихъ школахъ къ духовному званію — окажутся нерадивы и лѣностны, причислять снова въ подушный окладъ, чтобы они, вѣдая это, не пребывали въ лѣности, но имѣли къ ученію прилежаніе, начиная отъ семилѣтняго возраста. Опредѣлять къ ученію въ оныя школы умныхъ и честныхъ учителей, которые въ книжномъ чтеніи были бъ остры и разумны, и правоглаголаніе добрѣ произносить и удареніе просодіи и препинаніе строчное безпогрѣшно соблюдать знали и другихъ научать были довольны, и могли бъ оныхъ учить — не только чисто, ясно и точно по книгамъ читать, но и разумѣть, а наипаче тщились бы такъ имъ оные буквари въ твердую память положить, дабы изустно читать могли. И какъ тѣ буквари совершенно они выучатъ и писать понавыкнутъ, тогда начинать имъ Славянскую грамматику. Къ тому грамматическому ученію каждому архіерею ученыхъ людей получать откуда кто возможетъ. А понеже, по грамматическомъ обученіи, не излишне будетъ обучаться и ариѳметикѣ, того ради и ариѳметическаго ученія не оставлять и, получивъ такихъ учителей, обучать въ архіерейскихъ школахъ какъ ариѳметикѣ, такъ и нужнѣйшей части геометріи, дабы ученики архіерейскихъ школъ были искусны въ обѣихъ церкви и гражданству полезныхъ наукахъ и дабы преждесостоявшіеся о ариѳметическомъ и геометрическомъ ученіи Его Императорскаго Величества указы исполняли бъ».

       Въ прошеніи, поданномъ въ Синодъ 9 января 1723 года[17]) бывшимъ директоромъ Московской типографіи Ѳедоромъ Поликарповымъ объ опредѣленіи его на службу, говорится, что «нынѣ, ради познанія орѳографіи и праворѣчія, повсюду разсѣвается грамматика Словенская, послѣдній плодъ его трудовъ. Но можетъ ли дѣйствовать сама грамматика безъ наставника, и много ли обрѣтется охотниковъ преподавать ее? Училища же для сей особой науки нигдѣ не обрѣтается, такъ какъ школы Греческія и Латинскія малымъ чѣмъ Славянской способствуютъ, ибо всякому языку своя грамматика учительница».

       Синодъ уважилъ прошеніе Поликарпова и постановилъ: «учащихся въ Спасскомъ монастырѣ въ Москвѣ Славянскому чтенію учениковъ и подобныхъ имъ, которые учиться пожелаютъ и къ грамматическому ученію явятся удобны, — учить Славянской грамматикѣ Поликарпову въ тѣхъ палатахъ, гдѣ они книжному чтенію учатся, и учителю ихъ Матвѣеву быть въ его, Поликарпова, вѣдомствѣ, а которые у Матвѣева совершенно читать научатся, тѣхъ, по усмотрѣнію остроты, въ грамматическое ученіе ему, Поликарпову, вводить неотложно и учить по школьнымъ регуламъ старательно, дабы потребное для общей пользы Славянской грамматики ученіе умножено было. О чемъ отъ Синода инструкцію ему дать».

       Новгородскій архіепископъ Ѳеодосій въ 1723 году увѣдомилъ Синодъ^[18]), что онъ издалъ приказаніе, чтобъ въ его епархіи обучали дѣтей только «грамматисты, которые въ школѣ при архіерейскомъ домѣ Словенскую грамматику ученіемъ окончили, а невѣждъ, яко невѣжеское ученіе неполезно есть, допущать до такого ученія дѣтей не велѣно и весьма запрещено и заказано, дабы кромѣ тѣхъ, которые Словенскую грамматику окончили, никто никого учить отнюдь не дерзалъ.

       «Однако, только духовной власти подчиненные своихъ дѣтей въ ученіе грамматистамъ отдаютъ…

        «Такъ какъ свѣтскіе обыватели дѣтей своихъ обучаютъ по прежнему невѣждами, отчего прежнее невѣжество долговременно продолжаться будетъ, и такъ какъ шляхетству, приказнымъ и купецкимъ людямъ безъ знанія письменъ отнюдь оставаться невозможно», то архіепископъ просилъ Синодъ «учинить опредѣленіе о пресѣченіи онаго невѣжества и о утвержденіи правильнаго въ общенародіи обученія».

        Синодъ обратился по этому поводу въ Сенатъ съ просьбою, «дабы неполезное ученіе дѣтей невѣждами весьма было запрещено», и предложилъ «для правильнаго обученія свѣтскихъ людей, а именно: шляхетныхъ, приказныхъ, купецкихъ и прочихъ чиновъ дѣтей» отдавать къ подчиненнымъ ему учителямъ грамматистамъ и объ этомъ издать указъ.

        Въ 1727 году архіепископъ Смоленскій Филоѳей извѣстилъ Синодъ[19]), что Смоленская шляхта посылаетъ своихъ дѣтей учиться въ Латинскія школы за Польскій рубежъ и что эти дѣти принимаютъ тамъ Римскую вѣру. Синодъ тотчасъ же увѣдомилъ объ этомъ Верховный Тайный Совѣтъ, а 16-го февраля 1728 года состоялся Высочайшій указъ Синоду^[20]), «чтобы Смоленской шляхты дѣтей за рубежъ въ Польшу, для наукъ и ни для чего, отнюдь не пропускать и изъ-за Польскаго рубежа Римскихъ духовныхъ особъ въ Россію не впускать… Смоленской же шляхтѣ объявить, ежели они дѣтей своихъ Латинскому и прочимъ языкамъ учить пожелаютъ, чтобъ учили ихъ въ Русскихъ школахъ, понеже такихъ школъ въ Москвѣ и Кіевѣ не малое число».

        20-г0 марта того же 1728 года^[21]) Высочайше повелѣно Синоду открыть въ Смоленскѣ архіерейскую школу «для обученія на Греческомъ, Латинскомъ и Французскомъ діалектахъ, разныхъ чиновъ, а наипаче шляхетскихъ дѣтей, чтобъ они за рубежъ не выѣзжали и въ благочестіи не развращались». Такъ какъ въ монастыряхъ Смоленской епархіи учителей для этихъ діалектовъ не было, а въ Кіево-Печерскомъ монастырѣ и въ монастыряхъ Кіевской и Черниговской епархій такихъ «ученыхъ духовныхъ персонъ имѣется довольное число», то епископъ Смоленскій Гедеонъ испросилъ разрѣшеніе Синода, чтобъ ученые монахи означенныхъ епархій, по его приглашенію, пріѣзжали въ Смоленскъ и поступали учителями «въ новозаводимыя школы».

        Въ 1755 году былъ учрежденъ Московскій университетъ, и это событіе имѣло неоспоримое вліяніе на судьбы народнаго образованія въ Россіи. Первый кураторъ этого университета, другъ Ломоносова, Иванъ Ивановичъ Шуваловъ представилъ въ Сенатъ, въ ноябрѣ 1760 года, проектъ[22]), «чтобъ дворянскимъ дѣтямъ, не вступая въ службу до 18 лѣтъ, приказать учиться въ кадетскомъ корпусѣ, въ Московскомъ университетѣ и въ другихъ установленныхъ школахъ;.. въ знатныхъ городахъ учредить гимназіи для обученія Европейскимъ языкамъ и первымъ основаніямъ наукъ, а по маленькимъ городамъ учредить школы и обучать Русской грамотѣ, ариѳметикѣ и прочимъ первымъ основаніямъ. Изъ нихъ выходить въ гимназіи, изъ гимназій въ кадетскій корпусъ, въ академію, въ университетъ, а оттуда на службу».

        Сенатъ одобрилъ проектъ Шувалова, поручилъ ему сочинить штаты гимназіямъ и школамъ и потребовалъ отъ академіи наукъ и изъ присутственныхъ мѣстъ всѣ необходимыя для того свѣдѣнія, которыя и были представлены въ исходѣ 1761 года. Но послѣдовавшая тогда кончина Императрицы Елисаветы Петровны остановила исполненіе предположенія, составленнаго любимцемъ умершей Государыни.

        Представивъ въ краткихъ чертахъ положеніе училищъ въ Россіи до вступленія на престолъ Екатерины II, перейдемъ къ обозрѣнію того, что было сдѣлано этою Государынею для просвѣщенія своего народа.

________________

[1] О цифирныхъ школахъ при Петрѣ I, Полное Собр. Зак. №№ 2762, 2778,2971,2979, 3347

[2] П. С. 3. №№ 3895, 3708, 4624.

3 „Полное Собраніе постановленій и распоряженій по вѣдомству православнаго исповѣданія Россійской имперіи», томъ I, № 1.

[4] „Наука и литература въ Россіи при Петрѣ Великомъ“, изслѣдованіе П. Пекарскаго, т. II, С. 559, и „Самосожженіе вт. Русскомъ расколѣ“ Д. И. Сапожникова, стр. 40.

[5] „Полн. Собр. пост. п распор. по вѣдом. прав. испов.“, № 982.

[6] Тамъ же, № 1246.

[7]. Тамъ же, № 1366; см. еще №№ 1370 н 1440.

[8] Тамъ же, № 285.

[9] Полное Собр. Зак., № 4975, донесеніе Адмиралтейской Коллегіи въ Верховный Тайный Совѣтъ въ февралѣ 1726 года.

[10] „Полн. Собр. пост. и расп. по вѣд. пр. исп.“, № 1262.

[11] Полное Собр. Зак., № 4975.

[12] „Полн. Собр. пост. и расп. по вѣд. прав. исп.“, № 1858.

[13] Полное Собр. Зак., № 5788.

[14] О гарнизонныхъ школахъ см. П. С. 3. №№ 6188, 6767 и 9054.

[15] „Полн. Собр. пост. и расп. по вѣд. пр. исп.“, №№ 1097 и 1262.

[16] Тамъ же, № 648.

[17] „Полн. Собр. пост. п распор. по вѣдом. прав. испов.“, № 982.

[18] Тамъ же, № 1097.

[19] Тамъ же, № 2119.

[20] Тамъ же, № 2107. Въ этомъ указѣ изложено обстоятельно, какія мѣры должны быть принимаемы на Польскомъ рубежѣ для наблюденія за проѣзжающими, а также для высылки за границу ксендзовъ.

[21] Тамъ же, № 2119.

[22] Полное Собр. Зак., № 11144.