Приведенныя выше постановленія гр. В. Орлова и гр. Шереметевыхъ о покупкѣ ихъ крѣпостными крестьянами крестьянъ или работниковъ устанавливаютъ правила владѣнія отдѣльными лицами. Но у гр. Шереметева были крѣпостные, пріобрѣтавшіе на его имя цѣлыя населенныя имѣнія[1]. Каковы же были отношенія такихъ крѣпостныхъ владѣльцевъ съ одной стороны, къ своему господину, гр. Шереметеву, а съ другой – къ купленнымъ на его имя крестьянамъ? До сихъ поръ объ этомъ не было никакихъ данныхъ въ нашей научной литературѣ. Къ счастію, въ нашемъ распоряженіи находятся доставленные намъ изъ провинціи неизданные матеріалы, дающіе отвѣты на эти вопросы относительно одного такого владѣльца населеннаго имѣнія, крѣпостного крестьянина гр. П. Б. Шереметева, Никифора Сеземова.

            Сеземовъ нажился сначала торговлею, а затѣмъ виннымъ откупомъ. Откупщикомъ онъ сдѣлался съ разрѣшенія господина (какъ это требовалось закономъ) въ 1775 г.[2]

            Въ 1777 г. Сеземовъ купилъ у прапорщика Аммоса Демидова на имя своего помѣщика село Богородское съ деревнями въ Ветлужской волости, Унженскаго уѣзда, Галицкой провииціи; въ имѣніи этомъ числилось 429 душъ мужского пола. Сеземовъ израсходовалъ на его покупку 29,560 руб.[3], т.-е. въ среднемъ почти по 69 руб. за каждую душу мужского пола. 3 іюля того. же года гр. П. Б. Шереметевъ въ своемъ подмосковномъ селѣ Кусковѣ далъ Сеземову за своею подписью «указъ», въ которомъ писалъ: «покупцымъ тобою на мое имя… недвижимымъ имѣніемъ (такимъ-то) тебѣ и установленнымъ по тебѣ наследникамъ владѣть дозволяю, чего ради для владѣнія и данъ сей указъ». Одновременно съ этимъ гр. Шереметевъ послалъ предписаніе «старостѣ и всѣмъ крестьянамъ села Богородскаго, въ которомъ извѣщалъ, что прапорщикъ Аммосъ Прокофьевъ сынъ Демидовъ продалъ ему, гр. Щереметеву, село Богородское съ деревнями, «въ чемъ отъ него и купчая мнѣ въ Москвѣ отъ крѣцостныхъ дѣлъ дана, и та купчая въ вотчинной коллегіи явлена, и о справѣ и объ отказѣ производится въ той коллегіи дѣло, о чемъ вамъ вѣдать. А какъ нынѣ отъ меня, въ то село Богородское съ деревнями посланъ подмосковной моей вотчины, села Вешнякова, деревни Выхиной, крестьянинъ Никифоръ Сеземовъ, которому отъ меня велѣно ту вотчину осмотрѣть и принять ему въ свое вѣдомство и правленіе, и той вотчины между крестьянъ судъ и расправу имѣть ему, Сеземову; того ради по полученіи сего его Сеземова (sic) во всемъ вамъ быть послущнымъ и по его распорядкомъ, что онъ усмотритъ къ лучшему, исполнять и прекословія ни въ чемъ не имѣть, Указъ этотъ былъ прочтенъ на сходѣ всѣмъ крестьянамъ. Такимъ образомъ оффиціально Сеземовъ являлся не владѣльцемъ имѣнія, а только какъ бы его управляющимъ.

            Въ сентябрѣ 1777 г., будучи въ. селѣ Богородскомъ, Сеземовъ далъ письменный приказъ, которымъ поручалъ крестьянъ въ вѣдомство старосты Филиппа Иванова: они должны, были исполнять его приказанія точно такъ же, какъ и самого Сеземова, и, что положено на нихъ, собирать непремѣнно въ тѣ сроки, какъ назначено, но приказъ, по словамъ Сеземова, остался неисполненнымъ вслѣдствіе послабденія со сторрны старосты Пріѣхавъ къ нимъ вторично въ слѣдующемъ году, Сеземовъ приказалъ крестьянамъ своего «вѣдомства», чтобы они слушались не одного старосту, но и выборнаго. Между црочимъ, Сеземовъ предписалъ: «если когда будутъ рекрутскіе наборы, то безъ моего вѣдома никого не отдавать, а собирать вамъ, старостѣ и выборному, всѣхъ крестьянъ на сходъ и брать приговоры на три статьи: отъ первостатейныхъ, и отъ среднихъ, и маломощныхъ съ прописаніемъ имянъ, и на кого приговорятъ, и за что, по семьѣ ли, или за неплатежъ, или за какую шалость, или до кого дошла очередь, то, съ прописаніемъ всѣхъ тѣхъ резоновъ и доказательствъ, тѣ три приговора присылать ко мнѣ въ Москву на разсмотрѣніе, и даже, когда не разсмотрю, то отнюдь не отдавать никого и ожидать того, кого я прикажу отдать. Старостѣ и выборному Сеземовъ велѣлъ дать льготу въ тяглѣ каждому съ четырехъ «маленокъ» (т.-е. съ посѣва 4-хъ четвериковъ)^[4]; кромѣ того, они должны были получать изъ оброчной суммы денежное жалованье: староста — по 15 руб., выборный — по 12 руб. въ годъ. Обоимъ имъ велѣно было «быть при земской избѣ безотлучно, пить и ѣсть свое», и безъ вѣдома Сеземова никуда не отлучаться. Сеземовъ считалъ, что за послѣднюю половину прошлаго 1777 г. крестьянами было уплачено 814 руб. оброчныхъ денегъ и слѣдовало еще внести 156 руб., а за первую половину 1778 г. къ Петрову дню должно было собрать 970 руб., а во второе полугодіе къ Рождеству столько же, слѣдовательно, онъ желалъ получать оброка въ годъ по 4 руб. 52 коп. съ души мужского пола. Кромѣ того, Сеземовъ требовалъ съ нихъ разныхъ сборовъ натурою за вторую половину прошлаго года^[5]. Требованія Сеземова показались крестьянамъ чрезмѣрными, и между ними и ихъ владѣльцемъ начались недоразумѣнія.

            1 іюня 1778 г. Сеземовъ отправилъ въ унженскую воеводскую канцелярію явочную челобитную, въ которой писалъ, что, по пріѣздѣ его въ вотчину, крестьяне не оказывали ему повиновенія «какъ въ сборѣ оброка, такъ и въ прочемъ». Онъ принесъ на нихъ жалобу гр. Шереметеву, и 5 апрѣля изъ домовой канцеляріи былъ данъ крестьянамъ села Богород- скаго вторичный указъ о послушаніи Сеземову. Однако неповиновеніе крестьянъ продолжалось, и 25 и 27 мая, собравшись толпою человѣкъ до 300, они приходили, по словамъ Сеземова, въ селѣ Богородскомъ въ домъ «господина моего, гдѣ я нынѣ по повелѣнію его жительство имѣю, и… проговаривали мнѣ съ великимъ шумомъ и азартомъ, чтобъ я добровольно отъ нихъ изъ вотчины уѣхалъ», прибавивъ: «если же не уѣдешь, то можешь погибнуть въ рѣкѣ Ветлугѣ», въ чемъ и имѣю я не малое опасеніе»^[6].

            16 іюня того же года въ Москву явились въ домовую канцелярію гр. Шереметева изъ села Богородскаго, Беберино тожъ, староста Филиппъ Ивановъ и трое крестьянъ и подали графу отъ всего міра заручную челобитную, въ которой жаловались, что Сеземовъ положилъ на нихъ «неумѣренный оброкъ и припасы не по ихъ возможности, и взыскиваетъ по тому положенію не токмо на нынѣщній 1778 г. сполна, но и за прошлый 1777 годъ на вторую половину со всякою строгостію, а они на вторую половину по окладу оброкъ заплатили Демидову (въ чемъ отъ него и квитанцію имѣютъ), да еще, требуетъ выбрать молодыхъ ребятъ 6 человѣкъ, да 10 дѣвокъ, а на что и куда, они не знаютъ, и похваляется до конца ихъ разорить, а молодыхъ ребятъ выбрать и распродать въ солдаты», и просили у графа въ томъ защиты, а оброкъ чтобъ положить по ихъ возможности.

            Вслѣдъ за тѣмъ и отъ Сеземова была получена челобитная «государю сіятельнѣйшему графу Петру Борисовичу», въ которой тотъ писалъ: крестьяне указамъ графа «чинятся противны и меня, нижайшаго, ни въ чемъ не слушаютъ и не токмо надлежащаго оброку не платятъ, но и припасовъ на пищу ничего нынѣ мнѣ въ бытность мою въ оной вотчинѣ не даютъ, и ото всего отказались, и изъ вотчины выбиваютъ вонъ, и… я, нижайшій опасенъ, чтобъ не учинили смертнаго убивства, а изъ вотчины выѣхать и пуще опаснѣе, въ дорогѣ чтоб не учинили какого зла. Почему я принужденъ за недачею отъ нихъ, крестьянъ, ничего, покупать въ пищу всякій харчъ по дорогой цѣнѣ, и то въ отдаленныхъ разныхъ мѣстахъ, токмо и послать стало некого, и никто изъ крестьянъ меня не слушаютъ, а людей при мнѣ токмо три человѣка, которыхъ за опасностію и отлучить не можно. А они, крестьяне, не слушаются и отказались, и сказали, что они послали на меня мірскую челобитную къ вашему сіятельству яко-бъ о наложеніи мною на нихъ противъ прежняго излишняго оброка, и до полученія-де указу ничего не дадутъ и служить не будутъ. А я, нижайшій, противъ прежняго ихъ помѣщика никакого излишняго оброку на нихъ не наложилъ, а имъ же, крестьянамъ, для поправленія роздалъ отъ себя собственныхъ 1,000 р., токмо какъ оныхъ, такъ и оброчныхъ и понынѣ еще не платятъ». Сеземовъ жаловался также на то, что староста и земскій недобросовѣстно исполнили его порученія по торговымъ дѣламъ и, кромѣ того, что земскій Герасимъ Ивановъ «учинился противенъ и товаровъ къ нагрузкѣ на суда принимать не сталъ», и изъ села, гдѣ она производилась, «бѣжалъ въ нижнія мои деревни, которыя… присудны къ селу Богородскому», и тамъ, возмутя всѣхъ крестьянъ, пришелъ съ ними въ Богородское на другой день «со многолюдствомъ, съ шумомъ, крикомъ и азартомъ. Крестьяне, приступая ко мнѣ, говорили: ты-де земскаго Герасима отъ насъ не отлучай, и перемѣнить-де тебѣ мы его не дадимъ и отъ вотчины не отлучимъ, а мнѣ, нижайшему, говорили съ угрозами и вторично: ты-де поѣзжай отъ насъ вонъ и ни чего тебѣ не дадимъ, а буде не поѣдешь, то-де мѣсто есть въ рѣкѣ Ветлугѣ, почему я, нижайшій, опасаясь, послалъ въ вотчину вашего сіятельства, въ село Макарьевское, къ прикащику Дмитрію Толстову съ объявленіемъ, также и въ постороннія сосѣднія вотчины, почему для сбереженія сотскій вотчины дворянина Льва Прокофьевича Демидова и явились съ земскимъ, а сотскій для опасности и ночевалъ»[7].

            Сеземовъ просилъ «премилосердаго государя», гр. Шереметева, «бунтовщиковъ» старосту Филиппа Иванова, земскаго Герасима Иванова и пять крестьянъ зачинщиковъ «отъ такихъ ихъ озорничествъ и наглостей смирить, и для страху другимъ наказать зачинщиковъ всѣхъ кнутомъ, также и прочихъ отъ девяти десятаго кнутомъ, а земскаго Герасима — плетьми, чтобъ онъ годился къ отдачѣ въ рекруты», прочихъ же всѣхъ Сеземовъ просилъ высѣчь плетьми, а утраченныя имъ деньги со старосты и земскаго съ крестьянами — взыскать и отдать ему, «и о всемъ вышеписанномъ учинить вашего сіятельства милостивый указъ».

            Вслѣдъ затѣмъ, 5 іюня, Сеземовъ написалъ письмо тремъ служащимъ въ домовой канделяріи гр. Шереметева. Упомянувъ о томъ,что крестьяне послали на него въ Москву челобитчиками старосту Филиппа. Иванова съ товарищами, онъ упоминаетъ о томъ, что крестьяне жалуются на обременительность оброка, а между тѣмъ онъ положенъ «противъ здѣшнихъ сосѣднихъ владѣльлевъ не съ тягостью»: ближніе крестьяне Маслова платятъ оброкъ и исполняютъ работы, «и обойдется съ нихъ съ души болѣе 5 рублей»; крестьяне Мальцова (72 души) платятъ оброку 300 руб. въ годъ (въ среднемъ по 4 р; 17 к.), да сверхъ того даютъ подводы и исполняютъ всякія работы, а земель у нихъ почти никакихъ нѣтъ. Между тѣмъ у крестьянъ купленнаго Сеземовымъ села Богородскаго, по его словамъ, «земли, и покосовъ, и лѣсу, и всякихъ угодій довольно», такъ что они ежегодно продаютъ дегтю тысячи на три рублей, да кромѣ того на немалую сумму липовыхъ досокъ, разнаго лѣсу, луба и драни, «цѣновокъ» (цыновокъ), саней и проч. на немалую сумму; они же нанимаются на работу по Волгѣ и могли бы платить оброкъ «безъ нужды»[8], однако вслѣдствіе упрямства не платятъ его, и на 1778 годъ не платили ни копейки оброку и не поставили никакихъ припасовъ, «и въ томъ просьбами своими утруждаютъ его сіятельство напрасно». Сеземовъ просилъ тѣхъ, кому писалъ свое письмо, доложить графу, чтобы на крестьянъ села Богородскаго былъ положенъ оброкъ по 4 р. 25 к. съ души, да по одной московской подводѣ съ двухъ душъ, чтобы они давали положенный на нихъ холстъ и въ вотчинѣ около дома производили строенія, починки и всякія работы для дома. Въ заключеніе Сеземовъ просилъ доложить графу «и истребовать вѣрющее письмо, чтобъ взять изъ города команду и наказать зачинщиковъ».

            Между тѣмъ пришедшіе въ Москву челобитчики были допрошены въ домовой канцеляріи графа по поводу жалобъ Сеземова и заявили, что крестьяне села Богородскаго находятся всегда въ послушаніи, «никакой противности не чинили» и за первую половину года по раскладкѣ Сеземова оброкъ деньгами 863 руб. (т.-е. по 4 руб. въ годъ съ души), а также и половинное количество припасовъ внесли безъ всякаго спора, а Сеземовъ эти деньги и припасы зачитаетъ за вторую половину прощлаго 1777 г., за которую они заплатили оброкъ Демидову (въ чемъ имѣютъ квитанцію); они не отказывались внести оброкъ и на вторую половину 1778 г. Въ бытность Сеземова въ вотчинѣ припасы для прокормленія его собираютъ и ему даютъ, а именно: овцы, куры, яйца, масло коровье и сметану, сколько чего нужно, и пиво для него варятъ изъ крестьянскаго хлѣба, изъ вотчины же его не высылали и утопить въ рѣкѣ Ветлугѣ не грозили; а когда было приказано собрать холостыхъ ребятъ и дѣвокъ, неизвѣстно для чего, то просили Сеземова «учтивымъ образомъ», чтобы онъ объявилъ, на что они нужны, и отложилъ это требованіе до тѣхъ поръ, пока послѣдуетъ указъ на ихъ челобитье. 1,000 рублей нѣкоторые крестьяне взяли въ займы у Сеземова подъ срочныя заемныя письма съ платою 20%, но этимъ письмамъ еще не вышли сроки, а въ надлежащее время они заплатятъ. На покупку цыновокъ, рогожъ, веревокъ и разныхъ другихъ припасовъ староста съ земскимъ и крестьяниномъ Кондратіемъ Васильевымъ деньги отъ Сеземова взяли и купленный для него разный товаръ нагрузили, и онъ самъ отправилъ его въ Нижній-Новгородъ подъ присмотромъ Кондратія Васильева, и притомъ ни гнилого товара, ни похищенія его, ни утайки денегъ не оказалось, и въ томъ староста ни отъ кого не уличенъ. Вторично они приходили къ Сеземову съ просьбою, чтобы онъ отмѣнилъ взысканіе съ заплаченнаго ими Демидову оброка или дождался бы указа на ихъ челобитье, «и никакой противности и похвальныхъ словъ не было, и оное все написано напрасно».

            Еще въ маѣ мѣсяцѣ, въ виду жалобъ крестьянъ Сеземова, приказчику принадлежащаго графу Шереметеву, той же Ветлужской волости, села Макарьевскаго предписано было домовою канцеляріею навести справку, по скольку въ тѣхъ мѣстахъ крестьяне платятъ оброка своимъ помѣщикамъ. Оказалось, что помѣщики берутъ съ нихъ отъ двухъ до трехъ рублей съ души, а не болѣе, да и въ селѣ Макарьевскомъ гр. Шереметева положено денежнаго оброка по 3 рубля съ души.

            16 іюня 1778 года гр. Шереметевъ прислалъ въ домовую канцелярію указъ слѣдующаго содержанія: Сеземову было отъ графа изустно приказано крестьянъ не разорять, а брать съ нихъ умѣренный доходъ — по 3 рубля, да сверхъ того на припасы и подводы — по 50 коп., итого по 3 руб. 50 коп. съ ревізской души, а бодьше съ нихъ ничего не брать, также и молодыхъ ребятъ и дѣвокъ, вслѣдствіе происшедшихъ съ крестьянами неосгласий, впредь до разсмотрѣнія изъ вотчины никого не брать и не вывозить, и сообщить въ домовую канцелярію, на что ему нужны эти холостые люди и дѣвки, и перечислить ихъ по именамъ.

            Изъ домовой канцеляріи были сообщены Сеземову заявленія крестьянъ, опровергающія его жалобы, и указъ гр. Шереметева, и кромѣ того прибавлено: «прочее-жъ, что отъ его сіятельства приказано учинить, объявлено тебѣ будетъ по пріѣздѣ твоемъ въ Москву… А что требовалъ ты напасанныхъ въ челобитьѣ твоемъ противниковъ наказать иныхъ кнутомъ, а многихъ плетьми, то, не облича подлинно въ ихъ большой винности, такими наказаніями мучить не пристойно». Вмѣсто того велѣно было земскаго Герасима Иванова, 6 крестьянъ и съ ними старосту для разсмотрѣнія ихъ винъ выслать въ Москву, а Сеземову приказано было привезти въ домовую канцелярію домашнія заемныя письма крестьянъ, записки относительно дачи денегъ для торга и вообще всѣ счеты съ ними. Если окажѳтся, что крестьяие уплатили оброкъ Демидову за вторую половину 1777 г., а отъ него, Сеземова, не было приказано, чтобы они его не платили прежнему помѣщику, то требовать съ нихъ двойного оброка было не велѣно, такъ какъ самъ Сеземовъ виновенъ въ этомъ упущеніи, и оброчныя деньги за второе полугодіе прошлаго года ему слѣдуетъ требовать не съ крестьянъ а съ Демидова. Въ тотъ же день и крестьянамъ былъ посланъ указъ съ подтвержденіемъ о послушаніи Сеземову «съ благопристойнымъ почтеніемъ подъ, опасеніемъ жестокаго наказанія за малѣйшую наглость и невѣжество». Когда Сеземовъ поѣдетъ въ Москву, то, чтобы на дорогѣ его не убили, велѣно было, по его требованію, дать ему въ проводники необходимое количество надежныхъ людей; если же съ нимъ что-либо случится, то крестьянамъ села Богородскаго грозило жестокос наказаніе. Приказчику ссла Макарьевскаго велѣно было обстоятельно разузнать, справедливы ли жалобы Сеземова на крестьянъ и кто изъ нихъ правъ, кто виноватъ.

            Крестьяне села Богородскаго вмѣсто того, чтобы выслать въ домовую канцелярію графа требуемыхъ отъ нихъ людей, послали ему новую челобитную и лишь послѣ двухъ подтвердительныхъ указовъ были присланы 14 сентября въ Москву староста Филиппъ Ивановъ, земскій Герасимъ Ивановъ и семеро крестьянъ; они были допрошены и за «противность», угрозы и «невѣжество» Сеземову и за недачу ему подводъ и проводниковъ, староста и крестьяне были наказаны въ домовой канцеляріи и затѣмъ отпущены домой[9]. Указомъ графа 28 октября 1778 г. крестьянамъ велѣно было платить Сеземову оброкъ по 3 р. 50 к. съ души, а если отъ него будутъ присланы распоряженія, «не сходныя съ указомъ» графа, или «излишнія требованія», то немедленно прислать ихъ для разсмотрѣнія въ канделярію ^[10].

            Мы подробно остановились на этихъ фактахъ, почерпнутыхъ изъ не изданныхъ документовъ, такъ какъ изъ нихъ видно, что крѣпостной владѣлецъ населеннаго имѣнія далеко не былъ полнымъ господиномъ надъ своими крестьянами; не только онъ самъ, но и его крестьяне вполнѣ зависѣли отъ воли помѣщика, который являлся высшею и безапелляціонною инстанціей въ разборѣ всѣхъ недоразумѣній между крѣпостнымъ владѣльцемъ и купленными имъ крестьянами. Графъ В. Г. Орловъ въ своемъ уложеніи разрѣшилъ крестьянамъ самимъ наказывать купленныхъ ими, или обращаться съ этою цѣлью къ бурмистру. Графъ Щереметевъ также далъ Сеземову право наказанія отдѣльныхъ крестьянъ въ случаѣ ихъ проступковъ (указомъ 3 іюля 1777 г. Сеземову были предоставлены «судъ и расправа» надъ крестьянами), но въ недоразумѣніи, происшедшемъ со всею вотчиной, онъ оказался безсильнымъ. Являясь офиціально простымъ управляющимъ или приказчикомъ, онъ не могъ собственною властью требовать воинской команды на помощь себѣ: подавъ заявленіе въ воеводскую канцелярію объ угрозахъ крестьянъ, онъ просилъ у графа особой довѣренности на вызовъ военнаго отряда, но не получилъ ея, и вмѣсто жестокихъ наказаній всѣхъ крестьянъ кнутомъ или плетьми долженъ былъ удовольствоваться наказаніемъ весьма немногихъ изъ нихъ въ домовой канцеляріи графа.

            Выбравшись благополучно изъ села Богородскаго, Сеземовъ, кромѣ офиціальныхъ, такъ сказать, сообщеній отъ старосты и выборнаго, получалъ иногда тайныя донесенія отъ крестьянина Кондратія Васильева, который и прежде былъ послушнымъ исполнителемъ его порученій по торговымъ дѣламъ. Одно такое донесеніе, написанное уже послѣ столкновенія Сеземова съ крестьянами, сохранилось, и мы приведемъ его, такъ какъ оно дорисовываетъ намъ отношенія этихъ, во всякомъ случаѣ немногочисленныхъ, крѣпостныхъ владѣльцевъ населенныхъ имѣній къ подвластнымъ имъ крестьянамъ.

            «Милостивому государю и отцу нашему Никифору Артемьевичу, рабъ вашъ Кондратій Васильевъ всепокорнѣйше челомъ бьетъ.

            Которое вашимъ милосердіемъ къ намъ, нижайшимъ рабамъ, повелѣніе прислано, чтобъ намъ, нижайшимъ рабамъ, о своихъ обидахъ и чтб въ вотчинѣ — обо всемъ ваше здоровье вѣдомить обстоятельно, и на ономъ, ваше милосердіе, очень благодаримъ и всенижайше кланяюсь; токмо да и нынѣ не можно ли вашему милосердію меня увѣдомить, чтобъ отъ старостъ не было мнѣ налогъ и обиды, если что буду до вашего милосердія съ обстоятельствомъ вѣдомить и буде если ваше милосердіе можете вѣрить. А которое отъ вашего милосердія повелѣиіе прислано съ Василіемъ Серебряковымъ старостѣ Максиму Андрееву, чтобъ собрать ему бараньихъ шкурокъ и сукна, да и холста, и того ничего староста не собираетъ, а о земскомъ Григорьѣ, каковъ есть рачитель до вашего милосердія, и мы о томъ обще съ Иваномъ Тимофеевымъ чрезъ иныхъ крестьянъ ваше милоісердіе вѣдомили, что не лучше брата Герасима, а одобреніе отъ міру до вашего милосердія присылано о немъ, Григорьѣ, то о томъ и сами изволите знать, что какъ за Герасима старались которые бунтовщики.., а староста, видно, что съ него воли не снимаетъ и твоимъ присланнымъ повелѣніямъ не вѣрятъ. Если можно на его, Григорья, вашему милосердію попросить въ канцеляріи. И покорно прошу я, нижайшій сирота, чтобы о семъ письмѣ старостѣ и другимъ извощикамъ… неизвѣстно было, и чтобы они не знали кромѣ сего письмоподателя, понеже здѣсь мнѣ случаются не малыя обиды, и налоги, и притѣсненія. И покорно прошу тебя, государя и отца своего, о себѣ до меня, нижайшаго сироты, увѣдомить письменно для того, что многократъ до вашего милосердія писано, а извѣстія ничего ко мнѣ не получено. Да и сего письмоподателя покорно прошу не оставить, о чемъ онъ будетъ вашему милосердію кланяться нарочито изъ милости о покупкѣ рекрута, понеже онъ мужикъ хорошій и въ вѣдомствѣ вашего милосердія не послѣдній есть находится. Того ради и прошу вашего милосердія о семъ письмоподателѣ въ неоставленіи. Рабъ вашъ Кондратій Васильевъ униженно кланяюсь».

            Очень любопытна послѣдняя просьба. Какъ мы видѣли, и гр. Шереметевъ, и гр. В. Орловъ позволяли своймъ крестьянамъ пріобрѣтать крестьянъ и работниковъ или покупать рекрутъ; но тутъ дѣло идетъ о томъ, чтобы крѣпостной владѣлецъ населеннаго имѣнія дозволилъ одному изъ крестьянъ купленнаго имъ имѣнія купить въ свою очередь человѣка для отдачи въ рекруты Тутъ уже можно вспомнить, что въ Римѣ не только рабы имѣли иногда свохъ рабовъ («викаріевъ») но что даже извѣстенъ случай, когда такой викарій имѣлъ въ свою очередь своего раба-вйкарія.

            Принадлежавшіе Сеземову крестьяне подверглись нѣкоторымъ притѣсненіямъ отъ приказчика сосѣдняго села Макарьевскаго, принадлежавшаго гр. Шереметеву, Григорьева: онъ отнялъ у нихъ покосы за рѣкою Ветлугою, хотя они принадлежали къ землямъ, купленнымъ Сеземовымъ, и не допускалъ до владѣнія ими, билъ крестьянъ, старосту, выборнаго и земскаго, даже сѣкъ батогами, а, кромѣ того, пять крестьянскихъ дѣвушекъ самовольно, безъ платы выводныхъ денегъ, выдалъ замужъ за крестьянъ села Макарьевскаго. На всѣ эти притѣсненія Сеземовъ подалъ жалобу въ домовую канцелярію гр. Шереметева, просилъ взыскать и выводную плату за каждую дѣвушку съ ихъ мужей по 40 руб.[11], а также возвратить къ его деревнямъ покосы, такъ какъ иначе крестьянамъ нечѣмъ будетъ прокормить себя и скотъ, и они могутъ разбѣжаться.

            Столкновеніе съ своими крестьянами, на которыхъ онъ хотѣлъ наложить тяжелые поборы, и съ приказчиками гр. Шереметева, веденіе другихъ крупныхъ дѣлъ по винному откупу и, наконецъ, преклонный возрастъ все это заставило Сеземова желать продажи села Богородскаго. Въ 1779 г. онъ обратился по этому дѣлу съ прошеніемъ къ гр. П. Б. Шереметеву, въ которомъ объяснялъ, что вслѣдствіе крайней старости и слабости здоровья желалъ бы возвратить истраченныя на покупку вотчины деньги продажею ея постороннимъ или «чрезъ принятіе, ежели угодно в—му с—ву въ собственное и потомственное в—го с—ва владѣніе» съ тѣмъ, чтобы употребить эти деньги «на богоугодныя дѣла въ раздачу по церквамъ, на поминовеніе о грѣшной душѣ его», «когда разлучится отъ тѣла, и на исправленіе всякихъ нужнѣйшихъ церковныхъ необходимостей и въ раздачу самымъ бѣднымъ и неимѣющимъ пропитанія людямъ въ милостыню». Поэтому Сеземовъ просилъ гр. Шереметева «дозволить» ему продать его «вотчину», для чего и дать ему вѣрющее письмо или принять ее въ собственное владѣніе графа, а истраченныя имъ деньги ему возвратить. При этомъ къ затратамъ на пріобрѣтеніе имѣнія (29,560 р.) Сеземовъ причислялъ еще 1,600 руб. оброка съ крестьянъ за одинъ годъ, не взятаго съ нихъ въ первый годъ послѣ покупки по волѣ графа. Мы видѣли, что Сеземову позволено было взыскать оброкъ съ крестьянъ вторично не за цѣлый годъ, а лишь за второе полугодіе 1777 г., такъ что, и собираясь благодѣтельствовать по смерти церквамъ и бѣднымъ, Сеземовъ не прочь былъ стянуть съ своего помѣщика нѣсколько лишнихъ сотенъ рублей. Гораздо важнѣе, впрочемъ, отмѣтить, что на продажу своего собственнаго имѣнія Сеземову приходилось испрашивать разрѣшеніе у гр. Шереметева, что являлось естественнымъ послѣдствіемъ покупки имѣнія не на свое имя, а на имя помѣщика. Сеземовъ предвидѣлъ даже возможность отказа на свою просьбу, и юридически (но, конечно, не нравственно), гр. Шереметевъ даже имѣлъ на это право, такъ какъ законъ дѣлалъ его полнымъ господиномъ надъ всѣмъ движимымъ и недвижимымъ имуществомъ крѣпостного. «Если же о продажѣ той моей вотчины дозволенія не послѣдуетъ», писалъ Сеземовъ, то въ виду того, что она «наглостями» приказчика Ропова доведена до крайняго разоренія, Сеземовъ просилъ его вотчину «изъ вѣдомства Ропова исключить, а для поправленія препоручить въ полное вѣдомство и смотрѣніе мое нижайшаго, дабы я отъ него, Ропова, обиженъ не былъ». Слѣдовательно, управленіе Сеземовымъ его имѣніемъ было еще ограничено надзоромъ какого-то графскаго приказчика.

            Въ другомъ прошеніи Сеземовъ ходатайствовалъ о возвращеніи ему «заимообразно взятыхъ» у него въ 1774 г. (для гр. Шереметева) 3,000 р., но, не дождавшись рѣшенія по этимъ дѣламъ, подалъ графу новую челобитную, въ которой писалъ, что крѣпости какъ на вотчину, такъ и на московскій его дворъ, «а равно и указъ на 3,000 р.» отобраны отъ него въ домовую канцелярію графа, Сеземовъ жаловался и на то, что еще не получилъ дохода съ своей вотчины за текущій годъ, а также и денегь, розданныхъ крестьянамъ взаймы, которымъ давно уже минулъ срокъ. Далѣе онъ заявлялъ, что содержится въ камеръ-коллегіи для взысканія съ него до 29,000 рублей^[12], и если онъ этихъ денегъ не заплатитъ, то велѣно сослать его въ каторжную работу. Вслѣдствіе этого Сеземовъ просилъ о приказаніи выдать ему оброчныя деньги съ мужиковъ и его собственныя деньги, и для уплаты долга въ казну разрѣшить ему продать село Богородское и дворъ въ Москвѣ, чтобы имѣть возможность избавиться отъ ссылки въ каторжную работу. Сеземовъ ссылался еще на обнадеживаніе со стороны графа относительно полученія имъ оброчныхъ денегъ съ крестьянъ, гдѣ бы онъ ни находился, и вновь повторялъ просьбу о разрѣшеніи ему просимой продажи[13]. Если бы всѣ принадлежащія ему деньги были взысканы, то онъ не нуждался бы въ продажѣ деревни и дома и расплатился бы съ казною. Жаловался, наконецъ, Сеземовъ и на то, что, хотя онъ и содержится подъ карауломъ, управители графа взыскали съ него оброка на 1779 г. 248 руб.[14].

            Только что приведенная цифра оброка, внесеннаго Сеземовымъ, побуждаетъ насъ сообщить здѣсь нѣсколько свѣдѣній объ оброкахъ въ вотчинахъ гр. П. Б. Шереметева съ его собственныхъ крестьянъ. Въ его имѣніяхъ крестьяне платили помѣщику денежные сборы не въ одинаковомъ количествѣ съ души.. Такъ, напримѣръ, въ его селѣ Павловѣ (нын. Нижегородской губ.) крестьяне въ первой половинѣ 1770-хъ гг. платили гр. Шереметеву нѣсколько болѣе 15,000 р., что составитъ въ среднемъ около 4 р. 50 к. съ души, но такъ какъ, по словамъ Георги, «платежи распредѣлялись соотвѣтственно доходамъ и зажиточности, и, слѣдовательно, бѣдные старики и пр. освобождались отъ него, то нѣкоторые крестьяне вносили по 100, иные даже до 200 р.»^[15].

            Въ 1796 г. гр. Н. П. Шереметевъ предписалъ крестьянамъ селъ Иванова и Стромихина (Шуйскаго у.) «какъ капиталистамъ, такъ и ремесленнымъ, равно и хлѣбопашцамъ имѣть тягольную землю наравнѣ» и платить оброк съ каждаго тягольнаго крестьянина (отъ, 17 до 65 лѣтъ) по 15 р., да, кромѣ того, «съ имѣющихъ капиталы свыше 500 р.» и болѣе брать со всехъ по 1/2% ежегодно, «съ имѣющихъ же фабрики и заводы, по мѣрѣ ихъ прибытка или оборотной суммы, по тому-жъ съ рубля брать.., ремесленныхъ же росписать всѣхъ на цехи и положить съ каждаго мастерового окладъ по рублю, однако-жъ ту сумму велѣть имъ между собою располагать, смотря по; состоянію ихъ каждаго, ибо и въ ремеслѣ всѣ одинаковы быть не могутъ». Въ селѣ Ивановѣ были земли подъ лавками, амбарами, бѣлильнями, торговыми мѣстами, фабриками и заводами, принадлежащія крестьянамъ; этими землями, сверхъ тягольныхъ, крестьянамъ предоставлялось владѣть, какъ и въ другихъ вотчинахъ гр. Шереметева, т.-е. съ уплатою особаго поземельнаго сбора; если же владѣющіе ими откажутся отъ платежа этого сбора или будутъ вновь занимать такія мѣста, которыя пожелаютъ получить и многіе другіе, то велѣно было устраивать торги и отдавать «со взятьемъ порукъ» въ содержаніе на четыре года тѣмъ, кто противъ назначеннаго наддастъ болѣе. Если кто изъ крестьянъ имѣлъ въ селѣ два или три дома и, живя въ одномъ изъ нихъ, отдавалъ остальные въ наемъ, то назначено было, чтобы съ получаемой за дома наемной платы онъ вносилъ въ казну помѣщика четвертую часть.

            Въ 1781 г. Сеземовъ, еще содержавшійся, въ ожиданіи ссылки, въ московской разыскной экспедиціи, пожелалъ сдѣлать письменное распоряженіе о своемъ имуществѣ въ формѣ духовнаго завѣщанія, хотя онъ указывалъ въ немъ не только то, какъ слѣдуетъ распорядиться его имуществомъ по смерти его и его жены, но и предписывалъ, какъ должно употеблять доходы съ этого имущества еще при его жизни. Относительно села Богородскаго съ деревнями (Костромской губ.)^[16] Варнавинскаго у., Ветлужской волости, а также двора въ Москвѣ съ каменнымъ и деревяннымъ строеніемъ, по смерти его и его жены онъ просилъ повелѣть, чтобы они «вѣчно состояли» въ родѣ Сеземовыхъ, и назначилъ наслѣдниками внучатъ своего родного брата, крестьянъ деревни Выхиной^[17]. Собираемыя съ названнаго недвижимаго имѣнія оброчныя деньги его внучата вмѣстѣ со старостами и первостатейными людьми села Богородскаго должны были ежегодно въ январѣ мѣсяцѣ доставлять Сеземову туда, гдѣ онъ будетъ находиться. Московскій дворъ съ пивовареннымъ заводомъ слѣдовало продать, а деньги переслать ему, Сеземову. По смерти его и его жены наслѣдники должны были третью часть доходовъ съ села Богородскаго ежегодно употреблять на плату за заказъ вѣчной литургіи въ трехъ церквахъ для моленія о здравіи гр. Шереметевыхъ, поминовенія ихъ предковъ, а также родителей Сеземовыхъ, его самого и его жены, и на подачу милостыни неимущимъ, остальныя же 2/3 должны были идти въ пользу внучатъ-наслѣдниковъ. Но при жизни жены Сеземова третья часть этихъ двухъ треть (т.-е. 2/9 всего дохода) должна была идти въ ея пользу. Если же наслѣдники-внучата не исполнятъ воли Сеземова, то онъ просилъ село Богородское съ его деревнями продать, а деньги употребить на указанныя выше богоугодныя дѣла. Сеземовъ представилъ въ камеръ-коллегію векселей, данныхъ ему разными людьми, на сумму до 80,000 р., указавъ притомъ, что и въ московской полиціи находится принадлежащихъ ему заемныхъ писемъ и векселей на немалую сумму; если по нимъ будутъ взысканы деньги, то слѣдовало прислать ихъ къ нему, а по смерти его они поступали въ собственность внучатъ-наслѣдниковъ. Надъ несовершеннолѣтними внучатами Сеземовъ назначилъ опекуномъ своего двоюроднаго брата Гаврилу Вас. Сеземова. Духовное завѣщаніе по просьбѣ завѣщателя было подписано его духовникомъ, а самъ онъ за неграмотностью приложилъ свою печать. гр. Шереметевъ велѣлъ духовную Сеземова принять въ домовую канцелярию и по ней исполнять.

            Въ день отъѣзда изъ Москвы, 19 сентября 1781 г. Сеземовъ написалъ къ двумъ служащимъ въ домовой канцеляріи гр Шереметева, что Гаврила Сеземовъ, котораго онъ назначилъ опекуномъ надъ своими внучатами и который согласился принять на себя надзоръ за его домами въ Москвѣ и въ деревнѣ Выхиной и за всѣмъ въ нихъ имуществомъ, теперь отказывается отъ этого и ни во что не вступаетъ. Сеземовъ просилъ служащихъ гр. Шереметева поручить надзоръ за его имуществомъ, кому они заблагоразсудятъ, прося прислать это лицо повидаться съ нимъ.

            Составитель записки 1808 г. свидѣтельствуётъ что доходъ съ села Богородскаго, собираемый домовою канцеляріей, высылался въ Оренбургъ къ Сеземову. Онъ былъ возвращенъ изъ ссылки по манифесту 7 августа 1782 г. о разныхъ милостяхъ по случаю открытія памятника Петру В., а въ 1787 или слѣдующемъ году умеръ.

^[1] У нѣкоторыхъ крестьянъ-подданныхъ гр. К. Г. Разумовскаго были въ Малороссіи въ 1781 г, свои крестьяне и подсусѣдки; у одного было 37 крестьянскихъ дворовъ. Ал. Лазаревскій: «Описан. стар. Малороссіи», т. 1, стр. 312, 314, 316, 318, 320.

^[2] Гр. Щереметевъ разрѣшилъ ему вступить въ торги на откупъ питейныхъ и прочихъ сборовъ съ 1775 г, на четыре года, но сдѣлалъ оговорку, что онъ, Щереметевъ, не отвѣчаетъ за казенные недоборы, если они окажутся впослѣдствіи на Сеземовѣ.

^[3] А именно онъ заплатилъ эа него наличными деньгами 21,000 руб., «сводчикамъ оберъ-офицерамъ, которые къ продажѣ склоняли», 5,000 руб., на платежъ двойныхъ пошлинъ онъ внесъ 3,360 руб., при написаніи купчей было разныхъ расходовъ на 200 руб.

^[4] Въ Галицкой провинціи сѣяли тогда на малой десятинѣ, т.-е. въ 2,400 кв. саж., 2 четверти ржи, пшеницы 1 1/8 четверти («Труды вольн. экон. общ.», т. X, стр. 81), слѣдовательно, въ ржаномъ полѣ полагалось старостѣ и выборному льготной земли по 1/4 десятины и около того въ другихъ поляхъ.

^[5] Какъ видно изъ особой записки Сеземова, полугодовой окладъ этихъ сборовъ со всѣхъ крестьянъ села Богородскаго былъ слѣдующій: холста 800 аршинъ (за 1777 г. отправлено), меду 10 пуд. (не получено), масла коровьяго 10 пуд. (не получено), барановъ 80 и съ овчинами (отправлено 26), заячьихъ шкурокъ 80 (отправлены), яицъ 600, за нихъ деньгами по 4 коп. за десятокъ, свиныхъ тушъ 16, а вѣсомъ 48 пуд.

^[6] Такъ какъ Сеземовъ былъ неграмотенъ, то за него расписался дворовый человѣкъ одного помѣщика. Челобитная послана была вмѣстѣ съ письмомъ къ кому-то изъ служащихъ въ унженской канцеляріи, въ которомъ Сеземовъ писалъ: «мужики-дураки, по приказанію его сіятельства, ни въ чемъ меня не слушаютъ, въ чемъ крайне я отъ нихъ терплю обиду: давъ свои собственныя денежки, не имѣю участія» (sic).

^[7] Кромѣ того, Сеземовъ обвинялъ земскаго Герасима Иванова, что онъ (вмѣстѣ съ приказчикомъ, мѣщаниномъ Шкуринымъ) растратидъ до 500. руб. его денегъ.

^[8] Во время генерадьнаго межеванія Костромской губерніи (1773—83 гг.) село Богородское гр. Шерометева (офиціально оно принадлежало ему, а не Сезёмову), въ Варнавинскомъ уѣедѣ, было обмежевано въ одной дачѣ съ владѣніями Льва Прок. Демидова. Въ этой общей дачѣ двухъ владѣльцевъ на 533 д. м. ц. было 4,523 дес. пахотиой земли, 392 дес. сѣнокоса, 18,874 дес. лѣса, всего съ неудоб. 25,975 дес., еще отдѣльно покоса и лѣса 186 дес., да кромѣ того общій боръ съ Демидовымъ и вязниковскими мѣщанами въ 20,569 дес. (Эконом. примѣч. Варнав. у. въ Москов. межев. архивѣ).

^[9] Земскій Герасимъ Ивановъ, какъ оказаюсь при продаже села Богородскаго, былъ исключенъ изъ купчей прежнимъ помѣщикомъ, а потому онъ былъ отданъ въ Москвѣ Демидову, а изъ села Богородскаго велѣно было выслать къ нему его жену съ дѣтьми; приказано было также не допускать жить въ этомъ имѣніи нѣсколькихъ крестьянъ и крестьянокъ, исключенныхъ изъ купчей, подъ опасеніемъ взысканія по указамъ «за пожилое», какъ за бѣглыхъ, «не малаго штрафа».

^[10] Деньги, взятыя крестьянами у Сеземова взаймы (862 руб.), велѣно было уплатить въ сроки.

[11] Въ началѣ 1780-хъ гг. обычная плата за выводъ была 30-40 р.

^[12] Сеземовъ содержался подъ карауломъ вслѣдствіе недоимки по питеиному откупу.

^[13] Вмѣстѣ съ тѣмъ Сезеііовъ жаловался, что во время его содержанія въ камеръ-коллегіи зять его, Федоръ Рогушинъ, выкралъ у него векселей разныхъ лицъ на сумму 16,813 р., да деньгами получилъ за поставку соли изъ Нижняго 5,575 р. Рогушинъ захватилъ еще и крѣпости на купленныхъ имъ людей и не отдаетъ ихъ. Онъ напоминалъ также о своей просьбѣ взыскать съ одного крестьянина гр. Шереметева села Иванова до 2,000 р. и съ другого крестьянина села Павлова до 2,400 р.

^[14] Составитель позднѣйшей Записки (1808 г.), касающейся имущества Сеземова, разсказываетъ слѣдующее: «По накопленіи Сеземовымъ на себя великой казенной недоимки, гр. Петръ Борисовичъ, узнавъ рѣшеніе камеръ-коллегіи преждевременно о конфискаціи за оную Сеземова имѣнія, и желая оное скрыть отъ казеннаго взысванія, наканунѣ того дня, когда съ казенной стороны оное должно быть секвестровано, прислалъ человѣкъ 30 своихъ людей при управителяхъ и секретаряхъ ночнымъ временемъ, и все Сеземова имѣніе съ письменными дѣлами и крѣпостьми на Богородское село тайнымъ образомъ увезено въ домъ его с—ва, а когда со стороны казенной приступлено было къ аресту имѣнія Сеземова, тогда онъ отъ страха, желая скрыться, спрятался въ сундукъ, гдѣ едва живъ найденъ, но имѣнія при немъ на платежъ недоимки уже ничего не было, почему тогда взятъ подъ стражу и осужденъ въ ссылку въ Оренбургъ, куда и былъ сосланъ». Извѣстіе это подтверждается заявленіемъ Сеземова въ только что изложенномъ прошеніи, что у него отобраны крѣпости на вотчину и на московскій его дворъ, а также и «указъ» графа на занятые у него 3,000 руб.

^[15] Georgi: „Bemerkungen einer Reise im Russischen Reich», II, 833, 835.

^[16] Костромское намѣстніачество было открыто въ 1778 г.

^[17] Четырехъ своихъ дочерей (и ихъ дѣтей) Сеземовъ „отрѣшалъ отъ наслѣдства“, такъ какъ онѣ выданы отъ него замужъ «съ довольньшъ награжденіемъ»; онъ лишалъ наслѣдства и дѣтей его покойной дочери, бывшей замужемъ за крестьяниномъ Рогушинымъ, который захватилъ у него въ г. Орлѣ и былъ долженъ ему 14,000 р. и кромѣ того, находясь въ Орловской провинціи при питейныхъ сборахъ, причинилъ ему убытку болѣе 50,000 р.