В. И. Семевский

Крепостные крепостных крестьян в России в XVІІІ в.

Ч. 3

Семевский В. И. Крепостные крепостных крестьян в России в XVIII в. // Русская мысль. 1902. Кн. 7. С. 55–87.

            Жена Сеземова, вѣроятно, призванная въ домовую канцелярію гр. Шереметева, «сказала», что послѣ: ея покойнаго мужа осталось слѣдующее недвижимое имущество: 1) «вотчина село Богородское съ коей получаемый денежный доходъ вступаетъ въ домовую канцелярію, а изъ онаго выдается ей по просьбамъ по нѣкотброй суммѣ»; 2) московскій домъ съ пивовареннымъ заводомъ, который нынѣ не дѣйствуетъ и пришелъ въ ветхость; 3) огородная земля на Крымскомъ Броду, которая отдана отъ домовой канцеляріи ея мужу за бывшій долгъ; 4) домъ въ деревнѣ Выхиной. «Все это недвижимое имущество состоитъ на имя его сіятельства графа-государя». Кромѣ того есть небольшая покупная дачка въ Костромской губ., въ Плесскомъ уѣздѣ «на имя его высокородія Николая Владиміровича» (Шереметева?). Движимое имущество хранится въ московскомъ домѣ ея мужа, а опись ему имѣется въ домовой канцеляріи графа; въ томъ числѣ находится ея собственное приданое и имущество умершей дочери ея мужа Екатерины, бывшей въ замужествѣ за владимірскимъ купцомъ Шемякинымъ. «Вышеозначенному недвижимому и движимому послѣ мужа ея имѣнію, — сказала Сеземова, — опредѣленіе наслѣдника зависитъ отъ воли его сіятельства графа-государя, ибо имѣніе нажито все мужемъ ея, а не родовое; а приданому имѣнію, поелику оное принадлежитъ ей, наслѣдникомъ никто быть не можетъ; также и Крымскій Бродъ, по отказу мужа ея, принадлежитъ ей»[1]. Въ заключеніе Сеземова сказала: «Въ прочемъ же во всемъ предаюсь волѣ его сіятельства». Нужно помнить, что Сеземова была крѣпостною графа.

            Наведена была справка въ дѣлѣ объ имѣніи Сеземовыхъ, которое велось въ домовой канцеляріи гр. Шереметева, и произведенъ былъ учетъ дохода съ недвижимаго имѣнія и оцѣнка движимаго имущества. Оказалось, что въ селѣ Богородскомъ съ тремя деревнями было по четвертой ревизіи (1782 г.) 455 д. муж. пола. Съ этой вотчины собиралось оброка въ годъ «и съ прибавочной третьей третью» — 2,388 р., что составитъ на душу 5 р. 25 к. (слѣдовательно, оброкъ сравнительно съ 1778 г. былъ увеличенъ въ полтора раза); земля на Крымскомъ Броду приносила оброка 90 руб., итого денежный доходъ равнялся 2,478 р. (копейки опускаемъ). Принадлежащаго Сеземову движимаго имущества, оставшаюся послѣ покражи (см. ниже), по оцѣнкѣ юхотскихъ крестьянъ[2], было на 831 руб., наслѣдниковъ Шемякиной — на 1,489 р. По долговымъ письмамъ числилось: по принадлежащимъ Сеземову — 67,381 руб. (въ томъ числѣ и за взятый «въ казну», т.-е. гр. Шереметевымъ, хлѣбъ), по принадлежащимъ Шемякиной — 14,451 р. По духовной Сеземова изъ вотчиннаго дохода было положено: 1) третью часть давать на богоугодныя дѣла, что составитъ 826 р.; 2) наслѣдники должны были получить 2/3, за исключеніемъ доли жены, «то составитъ 1,101 р.; 3) женѣ назначена третья часть изъ % (т.-е. 2/9), что равняется 550 р. Наличной суммы, принадлежащей Сеземовымъ, поступившей въ «казенное вѣдомство и оставшейся за расходомъ» — 3,878 руб., которую слѣдовало распредѣлить по указанному выше разсчету. Долговъ за Сеземовымъ числилось — 2,498 р. Кромѣ того ежегодно выдачивалось на поминовеніе души — 65 р. Обветшавшій каменный домъ въ селѣ Выхинѣ предположено было поправить, устроить въ немъ богадѣльню и поселить въ ней престарѣлыхъ крестьянъ, выдавая необходимую сумму на ея содержаніе. Чтобы капитализировать взносъ въ Новоспасскій монастырь на поминовеніе, предположено было внести въ воспитательный домъ 1,000 руб., проценты съ которыхъ и отдавать въ монастырь; «да по особой запискѣ сдѣлать разныя строенія по церквамъ и прочимъ мѣстамъ», на что употребить извѣстную сумму, «когда получатся деньги по претензіямъ Сеземова на казнѣ»; деньги эти получать наслѣдникамъ и вынолнять назначенное. Но наслѣдники Сеземова «свои во всемъ части продали Василію Рогушину» (зятю Сеземова) «за 6,000» р. съ тѣмъ, чтобъ уже онъ всѣмъ владѣлъ, кромѣ части жениной, и по духовной выполнялъ».

            Канцелярія въ своемъ докладѣ графу предложила слѣдующее: 1) вотчины и дворы Сеземова взять «въ казну», т.-е. въ пользу графа, и уплатить Рогушину 6,000 р., предоставивъ ему отыскивать всѣ претензіи, а изъ полученной суммы выполнять по запискамъ (построеніе церквей и проч.), что предоставить на его душу»; 2) движимое имѣніе Сеземова раздѣлить между Рогушинымъ и женою Сеземова, соотвѣтственно распредѣленію денегъ; 3) имущество Шемякиной отдать требующимъ его; 4) женѣ Сеземова изъ вотчиннаго дохода на ея часть «за все опредѣлить получать по смерть по 500 р.» въ годъ. Затѣмъ останется «въ казнѣ» гр. Шереметева вотчина и дворы и нѣсколько наличныхъ денегъ[3]. Оброка будетъ поступать съ вотчины (за исключеніемъ выдаваемыхъ Сеземовой 500 р.) — 1978 р. въ годъ. Изъ нихъ на поминовеніе будетъ издерживаться 65 р.; въ деревнѣ Выхиной на содержаніе бѣдныхъ и на поправку дома 413 р.; «затѣмъ по 1,500 р. должно поступать въ казну прибыли, а когда прибавится на вотчину доходу, то будетъ и болыше прибыли».

            Каково было рѣшеніе гр. П. Б. Шереметева на этотъ докладъ домовой канцеляріи, мы не знаемъ, но онъ не утвердилъ его въ полномъ объемѣ; по свидѣтельству цитированной выше записки (1808 г.), жена Сеземова до ея смерти пользовалась тѣмъ доходомъ съ села Богородскаго, который получалъ ея мужъ; мы увидимъ также, что она продолжала жить въ Москвѣ въ домѣ своего мужа.

            По смерти мужа Сеземовой приходилось не разъ обращаться въ домовую канцелярію графа. Оказывается, что Сеземовъ покупалъ людей не только на имя гр. Шереметева. Въ 1788 г. его вдова подала въ домовую канцелярію графа прошеніе по слѣдующему дѣлу. Въ предыдущемъ году Сеземовъ купленнаго имъ на имя служащаго при кабинетѣ ея величества бригадира Бартенева двороваго человѣка Иванова «за непорядочные поступки и продерзости» отправилъ къ Бартеневу съ письмомъ, въ которомъ просилъ отдать Иванова въ рекруты, а полученныя за него деньги прислать къ нему – Сеземову. Но Бартеневъ не исполнилъ этого, а отъ своего имени далъ Иванову паспортъ для житья, гдѣ онъ пожелаетъ, и затѣмъ отпускалъ его ежегодно, пользуясь такимъ образомъ, по словамъ Сеземовой, «имѣніемъ» ея мужа[4]. Между тѣмъ во время содержанія Бартеневымъ питейнаго откупа въ Твери, на немъ оказалась недоимка въ 11,000 руб., вслѣдствіе чего его имѣніе было описано и находилось подъ запрещеніемъ. Сеземова просила, чтобы московская домовая канцелярія гр. Шереметева предписала петербургской канцеляріи истребовать названнаго двороваго человѣка и, по возвращеніи, отдать его въ рекруты, а деньги, съ кого слѣдуетъ, взыскать; если же онъ негоденъ въ военную службу, то опредѣлить въ крестъяне (вѣроятно, богородской вотчины).

            Въ 1790 г. Сеземовой опять пришлось обратиться въ домовую канцелярію. «Она жаловалась на разные непорядки», а именно пьянство, грубость и ослушаніе живущей у нея внучки ея мужа «рекрутской женки» Перфильевой и купленныхъ ея мужемъ на имя графа села Богородскаго крестьянской «дѣвки» Емельяновой и крестьянина Григорьева. За это солдатку Перфильеву (приходившуюся ей по мужу внучкой) Сеземова сослала «съ своего двора» въ Москвѣ (слѣдовательно, она продолжала жить въ своемъ домѣ), и затѣмъ въ тотъ же день «какъ видно по подговору ея Перфильевой», бѣжала и Емельянова и не являлась три дня, такъ что Сеземова подала объ ней заявленіе въ полицію, а затѣмъ бѣжавшая явилась въ домовую канцелярію графа. Но такъ какъ Сеземова не разсчитывала на исправленіе работника и работницы и даже боялась съ ихъ стороны какого-либо злодѣйскаго покушенія, то она просила разрѣшенія выдать Емельянову замужъ въ подмосковную вотчину графа въ деревню Выхино за крестьянина, который согласенъ на ней жениться, работника же наказать и затѣмъ отослать, куда будетъ угодно графу. Вмѣсто нихъ она предполагала держать вольнонаемныхъ работниковъ, а въ работницы просила разрѣшить ей взять двухъ купленныхъ ея мужемъ дѣвушекъ села Богородскаго, находящихся въ г. Владимірѣ у дочери ея покойнаго мужа, Варвары Алферовой, которой онѣ даны были на время, и на наемъ работниковъ просила выдать ей деньгами «изъ вотчины», т.-е. села Богородскаго. Такимъ образомъ Сеземова продолжала еще считать это село своею вотчиной хотя, очевидно, она получала съ нея доходъ уже не непосредственно, какъ ея мужъ до ареста, а лишь чрезъ домовую канцелярію графа.

            По смерти Сеземовой (вѣроятно, въ 1791 г.)[5] село Богородское окончательно поступило въ собственность гр. Н. П. Шереметева, сына и наслѣдника умершаго въ 1788 г. гр. Петра Борисовича, но на какихъ условіяхъ, — намъ неизвѣстно. Мы видѣли, что наслѣдники-внуки Сеземова уступили свои права Рогупшну за извѣстную сумму. Не была ли выплачена Рогушину эта сумма, какъ предлагала ранѣе домовая канцелярія? Мы знаемъ только изъ записки 1808 г., что онъ получилъ какое-то движимое идущество какъ Сеземовой, такъ и Шемякина. Если Рогушинъ въ вознагражденіе за уступленное имъ наслѣдниками Сеземова право на село Богородское получилъ отъ гр. Шереметева только 6,000 р., какъ предлагала домвая канцелярія, то нельзя не признать, что довольно-таки дешево досталось графу это имѣніе въ нѣсколько сотъ душъ. Если Рогушинъ получилъ указанную выше небольшую сумму, то едва ли можно признать его договоръ съ своимъ помѣщикомъ вполнѣ добровольнымъ актомъ; на такихъ условіяхъ человѣкъ свободный, конечно, не продалъ бы имѣнія, за которое значительно ранѣе было заплачено Сеземовымъ около 30,000 руб., и такая сдѣлка наглядно дорисовывала бы безправное имущественное положеніе крѣпостныхъ. Или Рогушинъ не получилъ никакого вознагражденія за село Богородское и долженъ былъ удовольствоваться только движимымъ имуществомъ? По причинамъ, отъ насъ не зависящимъ, намъ приходится ограничиться въ этомъ случаѣ лишь предположеніями и ожидать разрѣщенія нашихъ недоумѣній со стороны тѣхъ лицъ, у которыхъ могутъ храниться необхормые для этого документы.

            Считаемъ однако необходимымъ упомянуть о нѣкоторыхъ установленныхъ графами Шереметевыми правилахъ о наслѣдованіи имущества его крѣпостными и о составленіи завѣщаній.

            Гр. П. Б. Шереметевъ въ приказчичьей инструкціи (1764 г.) установилъ подробныя правила относительно раздѣла «крестьянскихъ пожитковъ» послѣ умершихъ его собственныхъ крестьянъ, но правила эти примѣнялись лишь въ томъ случаѣ, если наслѣдники просили произвести между ними раздѣлъ[6]. Не будемъ здѣсь излагать этихъ правилъ, но упомянемъ, что въ 1767 г., по поводу одного представленнаго ему прошенія, гр. П. Б. Шереметевъ приказалъ по прошествіи полугода просьбъ о наслѣдствѣ не принимать, такъ что кто въ теченіе полугода не просилъ о наслѣдствѣ тотъ терялъ свое право на него.

            Въ 1796 году гр. Н. П. Шереметевъ разрѣшилъ своимъ крестьянамъ «заблаговременно» составлять духовныя завѣщанія въ вотчинныхъ правленіяхъ и за подписью свидѣтелей и наслѣдодателя (а для неграмотныхъ за подписью священниковъ) являть въ правленіяхъ. Въ такихъ «духовныхъ» крестьяне могли раздѣлить имѣніе между дѣтьми по своей волѣ, т.-е. «достойнаго отличить отъ недостойнаго отличною наградою, также и сродственникамъ ближнимъ своимъ или женамъ могутъ благопріобрѣтенное собою отказать, кому они сами пожелаютъ, не касаясь однако ихъ имущества, по наслѣдству имъ дошедшаго, которое само собою идетъ въ раздѣлъ по линіи родства узаконеннымъ порядкомъ, и таковыя духовныя не могутъ уже быть нарушены никимъ споромъ». Затѣмъ позволено было писать духовныя завѣщанія и дома, и если они «будутъ подкрѣплены постороннимъ свидѣтельствомъ, то и ихъ принимать въ дѣло, но выполнять въ такомъ только случаѣ, ежели они согласны будутъ съ постановленіями», все же имъ противное «отмѣняется», и тогда раздѣлъ производится по изложеннымъ выше правиламъ инструкціи 1764 г.

            Бъ 1794 г. велѣно было «стороннихъ людей», которые будутъ «съ родни служителямъ и крестьянамъ» гр. Шереметева, къ участію въ раздѣлѣ наслѣдства какъ движимаго, такъ и недвижимаго не допускать, если бы даже они были болѣе близкими родственниками, чѣмъ крѣпостные графа[7].

            Правило 1794 г. не оставалось безъ примѣненія и иногда приносило выкупившимся на свободу дѣтямъ крѣпостныхъ гр. Щереметева огромный ущербъ. Н. И. Тургеневъ, столь хорошо знакомый съ русскою жизнью въ эпоху Александра I, говоритъ: «Недавно умеръ одинъ изъ крестьянъ гр. Шереметева, занимавшійся въ Москвѣ торговлею. Послѣ него осталось, кромѣ другого имущества, 50,000 рублей, положенныхъ въ ломбардъ. Его дѣти, которыхъ ему удалось выкупить на свободу и которыя было записаны въ гильдію, конечно, пожелали получить наслѣдство, оставшееся послѣ отца. Но графъ потребовалъ его въ свою нользу, на томъ основаніи, что послѣдній былъ его крѣпостной. Начался процессъ. Судъ не могъ не признать правъ господина и присудилъ ему капиталъ; графъ получилъ его, а дѣти лишились наслѣдства, собраннаго трудами ихъ отца»[8].

            Одинъ изъ непринадлежащихъ къ числу крѣпостныхъ гр. Шереметева близкихъ родственниковъ Сеземова, сынъ родной его сестры, купецъ Семенъ Сафоновъ, пытался требовать извѣстной доли его наслѣдства. Онъ не могъ основывать своихъ претензій на завѣщаніи Сеземова, но ссылался на то, что Сеземовъ захватилъ капиталъ его отца, Сафонова, отъ имени котораго первоначально содержалъ откупъ, а также на то, что онъ самъ, Семенъ Сафоновъ, сохранилъ въ Саратовѣ во время Нугачевскаго бунта до 70,000 руб. принадлежавшихъ Сеземову, и доставилъ ему эти деньги.

            Если вѣрить запискѣ, составленной въ 1808 г., вѣроятно, но просьбѣ Сафонова, еще графъ П. Б. Шереметевъ приказалъ удовлетворить Сафонова, затѣмъ и гр. Николай Петровичъ первоначально рѣшилъ «удовольствовать» его «изъ доходовъ имѣнія, оставшагося послѣ Сеземова»[9], но это исполнено не было[10], и, наконецъ, Сафоновъ получилъ отъ графа «несоотвѣтственный первой резолюціи отзывъ, что у Сеземова имѣнія не осталось». Въ 1808 г. Сафоновъ написалъ письмо къ гр. Н. П. Шерейметеву, въ которомъ говоритъ: «Много разъ осмѣливался я утруждать ваще с—во о удовлетвореніи меня имѣніемъ, захваченнымъ канцеляріею в—го с—ва по смерти дяди моего крестьянина Сеземова и дочери его жены купца Шемякина[11]. Въ прошеніяхъ моихъ в—му с—ву изъяснялъ я, что останусь доволенъ десятою частью доходовъ съ недвижимаго имѣнія, которое вышеписанный Сеземовъ купилъ на имя родителя вашего Костромской губ., деревни Богородской. Много разъ былъ я лично увѣряемъ в—мъ с—мъ, вашими управителями и, наконецъ, чрезъ г. Титова, секретаря камеръ-коллегіи[12] въ томъ, что я получу сіе награжденіе; но по сіе время ничего не имѣю и думаю, что управители в—го с—ва скрываютъ отъ васъ состояніе сего дѣла. Въ нуждѣ моей осмѣливаюсь покорнѣйше просить ваше с—во въ послѣдній разъ наградить меня, по обѣщанію вашему, по крайней мѣрѣ 54,000 руб., составляющими десятую часть дохода, получаемаго» (т.-е. полученнаго за 17 лѣтъ до 1808 г.) «съ упомянутаго имѣнія, нагло захваченнаго канцеляріею в—го с—ва безъ вѣдома правительства. Сія сумма есть ничто въ сравненіи выигрыша, который ваше с—во получите, окончивъ сіе весьма запутанное дѣло Сеземова, которое причинить можетъ в—му с—ву много убытка и сердцу вашему многія печали. Мои изъясненія могутъ обратить вниманіе правительства на сіе дѣло, ибо упомянутые Сеземовъ и Шемякинъ остались должными казнѣ около милліона рублей». Въ приложенной къ письму описи Сафоновъ утверждалъ, что въ селѣ Богородскомъ въ то время было 700 душъ (въ объяснительной запискѣ того же года сказано: до 700 душъ), и оцѣнивалъ его въ 200,000 руб.; дохода съ него, «кромѣ рекрутскихъ денегъ», т.-е. очевидно денежныхъ взносовъ за освобожденіе отъ рекрутчины[13], онъ считалъ по 7,000 руб. въ годъ, а въ 17 лѣтъ всего 119,000 руб.; каменный домъ Сеземова въ Москвѣ, проданный канцеляріею графа за 6,000 руб., онъ оцѣнивалъ въ 16,000 руб., а движимое его имущество, очевидно, со включеніемъ оставшихся на его имя векселей — въ 100,000 руб., и такимъ образомъ считалъ стоимость всего наслѣдства самого Сеземова 435,000 руб. Весьма вѣроятно, что сумма эта преувеличена[14].

            Что отвѣчалъ Сафонову гр. Н. П. Шереметевъ, мы не знаемъ, но во всякомъ случаѣ село Богородское осталось его собственностью[15]. Однако потомки Сеземова не бросили вовсе этого дѣла, какъ видно изъ имѣющейся въ нашихъ документахъ записки, составленной послѣ 1863 года. Въ ней сказано, что Сеземовъ завѣщалъ пріобрѣтенное имъ съ разрѣшенія гр. Шереметева на свои собственныя деньги село Богородское «сы- новьямъ» (внучатамъ, см. выше) «своего брата, Сеземовымъ», и завѣщаніе это скрѣплено повѣреннымъ Шереметева. Въ настоящее время имѣется налицо нисходящій потомокъ непосредственнаго наслѣдника Сеземова по завѣщанію[16]. Затѣмъ перечислены документы, имѣющіеся по этому дѣлу[17].

            Записка эта имѣла тогда не одно историческое значеніе[18]. Въ ней указано далѣе, на чемъ можно основывать возбужденіе этого дѣла, а именно: сдѣлана ссылка на 32 ст. Общаго Положенія 19-го февраля[19], а также на два циркуляра[20].

            Былъ ли возбужденъ въ половинѣ 1860-хъ гг. въ министерствѣ внутреннихъ дѣлъ вопросъ о правахъ потомковъ Сеземова на имѣніе имъ купленное, или, лучше сказать, на вознагражденіе за него, намъ неизвѣстно но до главнаго комитета по крестьянскому дѣлу такое дѣло во всякомъ случаѣ не доходило, какъ убѣдились мы изъ просмотра описи бумагъ этого комитета въ архивѣ, государственнаго совѣта. Весьма желательно, чтобы лица, имѣющія документы по этому дѣлу, разъяснили его; наша же личная попытка получить доступъ въ одинъ частный архивъ, гдѣ должны храниться матеріалы относительно перехода села Богородскаго къ гр. Н. П. Шереметеву, успѣхомъ не увѣнчалась.

            Сеземовъ былъ не единственнымъ владѣльцемъ населеннаго имѣнія изъ крестьянъ графа Шереметева. Въ 1821 году крестьянка графа Шереметева села Иванова (Владимірской губерніи) вдова Гарелина съ дѣтьми «поступила» своему деверю недвижимое имѣніе, доставшееся по духовному завѣщанію ея мужу послѣ покойнаго отца, и состоявшее 1) изъ фабрики и 2) крестьянъ въ сельцѣ Спасскомъ, сколько окажется ихъ по седьмой ревизіи, и послѣ нея вновь рожденныхъ, при фабрикѣ и при домѣ ихъ мужского и женскаго пола, со всею пахотною землею, лѣсами и покосами, за 8,000 руб. (въ поступномъ письмѣ были выключены 3 «девки»). Пошлинныя деньги въ вотчинное правленіе долженъ былъ платить покупщикъ «по домашнимъ постановленіямъ графа»; онѣ были уплачены въ размѣрѣ 400 р.[21]. Есть и свидѣтельства нѣкоторыхъ современников о томъ, что крѣпостные крестьяне гр. Шереметевыхъ владѣли населенными имѣніями. «Мнѣ говорили, — разсказываетъ Пассенанъ, — что одинъ крѣпостной гр. Шереметева владѣетъ 500 душъ крестьянъ»[22]. По словамъ Н. И. Тургенева, «среди крестьянъ гр. Шереметева есть такіе, которые сами владѣютъ землями, населенными рабами. Эти рабы второй степени, или рабы рабовъ, всѣ записаны на имя графа и по закону считаютея ему принадлежащими. Ему никогда не пришла бы мысль, ни ему, ня кому-либо другому, что онъ можетъ ихъ присвоить (?). Но, въ случаѣ принудительнаго отчужденія, несомнѣнно эти рабы-рабовъ раздѣлили бы судьбу другихъ крестьянъ графа; они всѣ могли бы быть проданы съ публичнаго торга вмѣстѣ съ населяемыми ими землями». Полагая, что графъ не могъ бы подумать о присвоеніи крестьянъ, принадлежащихъ его крестьянамъ, Н. И. Тургеневъ непосредственно вслѣдъ за тѣмъ говоритъ слѣдующее: «Еще въ другомъ случаѣ, — во время малолѣтства наслѣдника господина, права его крестьянъ, собственниковъ недвижимыхъ имѣній, бываютъ не только нарушены, но даже совершенно уничтожены. Такъ по смерти гр. Шереметева[23] опекуны его малолѣтняго сына не упустили случая овладѣть нерижимыми имуществами, принадлежавшими въ дѣйствительности крѣпостнымъ крестьянамъ графа, и, кажется, нѣсколько разстроенное состояніе молодого человѣка, по достиженіи имъ совершеннолѣтія, не позволило ему возвратить законнымъ собственникамъ имущества столь дурно пріобрѣтеннаго»[24].

            Однако и позднѣе у шереметевскихъ крестьянъ бывали населенныя имѣнія. Баронъ Гакстгаусенъ отмѣтилъ въ своей извѣстной книгѣ, что у гр. Шереметева въ Бирюченскомъ уѣздѣ (Воронежской губ) есть имѣніе Алексѣевское, какъ говорятъ, 32,000 душъ[25]. «Тамъ есть крестьяне, которые (не имѣя по русскимъ законамъ права владѣть крестьянами на свое имя) купили на имя графа имѣнія съ 600—700 крѣпостныхъ крестьянъ и владѣютъ ими, въ чемъ онъ имъ ни мало не препятствуетъ и не увелишаетъ съ нихъ поборовъ сравнительно съ другими своими крѣпостными»[26]. Мы видѣли, однако, что Сеземовъ платилъ въ 1779 г. оброка 248 р. въ годъ, между тѣмъ какъ крестьяне гр. Шереметева въ соседнемъ съ его имѣніемъ селѣ Макарьевскомъ (Костромской губ.) вносили въ то же время всего по 3 р. съ души, а крестьяне графа въ селѣ Павловѣ (нынѣ Нижегородской губ.) въ началѣ 1770-хъ гг. платили въ среднемъ около 4 р. 50 к. съ души; несомнѣнно, въ 1840-хъ гг., когда путешствовалъ баронъ Гакстгаузенъ, гр. Д. Н. Шереметевъ взималъ денежные сборы не въ одинаковомъ размѣрѣ съ крестьянъ богатыхъ, средней зажиточности и бѣдныхъ[27].

            Населенными имѣніями владѣли не одни крѣпостные гр. Шереметевыхъ. Какъ видно изъ записки Заблоцкаго-Десятовскаго, составленной въ 1841 г., у одного «умнаго и добраго» старика-помѣщика, воспитывавшагося въ Жневѣ и жившаго во Франціи во время революціи, былъ крѣпостной, который имѣлъ на имя господина 60 душъ крестьянъ. «Человѣкъ этотъ былъ славный старикъ, росъ вмѣстѣ съ бариномъ, но жилъ и умеръ рабомъ. Господинъ ни за что не хотѣлъ отпустить его» на волю[28].

            Намъ удалось собрать болѣе подробныя свѣдѣнія лишь о крестьянахъ Сеземова; бытъ крестьянъ въ имѣніяхъ, принадлежавшихъ другимъ крѣпостнымъ крестьянамъ, долженъ составить предметъ новыхъ изслѣдованій. Можетъ явиться вопросъ: от чего, разбогатѣвшіе крѣпостные гр. Шереметевыхъ не выкупались на волю? Относительно тѣхъ изъ нихъ, которые владѣли населенными имѣніями, это объясняется отчасти тѣмъ, что и по выходѣ на волю они не могли бы владѣть населенными имѣніями на свое имя, такъ какъ владѣніе крѣпостными было исключительнымъ достояніемъ дворянства; но кромѣ того Шереметевы вообще неохотно выпускали на волю своихъ крѣпостныхъ. Впрочемъ, въ XIX в. было уже довольно много случаевъ выкупа на свободу шереметевскихъ крестьянъ, хотя всетаки ихъ господа далеко не всегда соглашалйсь на него. Такъ, въ селѣ Ивановѣ съ 1827 до, 1839 г. выкупилось 34 семьи крупныхъ ивановскихъ фабрикантовъ, причемъ выкупная сумма доходила до 20,000 р. съ семьи, хотя «въ большинствѣ случаевъ была значительно ниже этой цыфры»; но впослѣдствіи ивановскимъ крестьянамъ приходилось вторично выкупать свои дома. Всего въ селѣ Ивановѣ до уничтоженія крѣпостного права выкупилось на волю болѣе 50 семействъ. «Выкупную сумму въ Ивановѣ, — говоритъ г. Гарелинъ, — можно смѣло положить въ милліонъ рублей, не менѣе, такъ какъ выкупъ возможенъ былъ для самыхъ богатыхъ, и многіе послѣ этого выкупа захудали»[29]. Нѣкоторые крѣпостные гр. Шереметева въ слободѣ Алексѣевкѣ, Бирюченскаго уѣзда, Воронежской губ., выкупились на свободу за 80—100 тыс. руб.[30]. Н. И. Тургеневъ утверждаетъ, что былъ даже случай выкупа на свободу одного фабриканта шляпъ, крѣпостного гр. Шереметева, за 800,000 р.[31], что и при счетѣ на ассигнаціи составляетъ все же громадную сумму. Заблоцкій-Десятовскій въ своей извѣстной запискѣ «О крѣпостномъ состояніи въ Россіи» (1841 г.), говоритъ: «Изъ числа оброчныхъ крестьянъ въ иныхъ мѣстахъ, наприм., въ Ярославской и Нижегородской губерніяхъ, есть очень богатые. Въ нѣбколько лѣтъ трудовъ и счастія они составляютъ себѣ значительные капиталы. Въ такомъ случаѣ приходятъ они къ помѣщикамъ и просять откупиться. Нѣкоторые не отпускаютъ вовсе, тщеславясь тѣмъ, что имѣютъ крестьянъ-капиталистовъ, какъ, наприм., князь Г—ій (Грузинскій), а иногда изъ выгодъ, чтобы богатые крестьяне выносили на плечахъ недоимки своихъ собратій. На этомъ основаніи и гр. Ш—въ[32] остановилъ отпускъ крестьянъ на волю»[33]. Мы только что видѣли, что много выкупившихся было въ селѣ Ивановѣ. «Благодаря этому выходу на свободу, — говоритъ г. Гарелинъ, — положеніе крестьянъ, оставшихся въ крѣпостномъ состояніи, сдѣлалось очень тяжелымъ: оброкъ, который платили крестьяне, нисколько не былъ уменьшенъ, такъ что приходилось платить и тѣ деньги, которыя вносились прежде выкупившимися… Въ этомъ случаѣ много помогало то обстоятельство, что богатые фабриканты платили за бѣднѣйшихъ изъ крестьянъ»[34].

            1901

[1] Имущество послѣ Шемякиной слѣдовало, по словамъ Сеземовой, получить ея мужу, такъ какъ и самъ Шемякинъ, и его жена были ему должны.

[2] Юхотская волость — имѣніе гр. Шереметева въ Ярославской губ.

[3] Наличныхъ 3,878 р., не заплатятся за взятый хлѣбъ деньги — 524 р., московскій дворъ продать хотя бы за 3,000 р., итого — 7,402 р. Изъ нихъ, если приказано будетъ заплатить за Сеземова долгъ, послѣ чего останется 4,904 р. для основательной поправки дома въ селѣ Выхиномъ.

[4] Жена Иванова была изъ числа дюдей, подаренныхъ Сеземову изъ Нижняго-Новгорода; она жила (съ малолѣтнимъ сыномъ) въ Москвѣ у крестьянина села Выхина, Ѳедора Рогушина.

[5] Въ письмѣ 1808 г. племянника Сеземова, купца Сафонова, къ гр. Н. П. Шереметеву сказано, что село Богородское находится во владѣніи послѣдняго 17 лѣтъ.

[6] «Послѣ умершихъ крестьянъ», сказано въ инструкціи, «движимое и недвижимое имѣніе ихъ наслѣдникамъ по челобитью ихъ дѣлить по нижеписанному, а безъ челобитъя ихъ въ раздѣлъ не вступатъ, а раздѣлъ чинить безъ взятокъ»…

[7] Предписанія эти были повторены и въ «Собраніи положеній и правилъ, по которымъ управляющій долженъ поступать во время управленія вотчинами» гр. Шереметева, составленномъ посдѣ 1815 г.

[8] «La Russie et les Russes», т. II, стр. 92.

[9] По просьбѣ Сафрнова о немъ писадъ гр. Шереметеву кн. Адександръ Андр. Безбородко.

[10] Сафонову былъ выплаченъ тодько долгъ Сеземова въ 2,250 руб.

[11] Какъ мы уже знаемъ, отъ посдѣдней остадось только движимое имущество: 29-го сентября 1789 г., слѣдовательно еще при жизни Сеземовой, но приказу графа оно было отдѣлено отъ имѣнія Сеземова, для отдачи сестрѣ Шемякиной, купчихѣ Алферовой, но отдано не было.

[12] На объяснительной запискѣ 1808 г. есть надпись: получена отъ секретаря Титова.

[13] Въ селѣ Ивановѣ гр. Шереметева въ первой половинѣ XIX в. за освобожденіе семейства крестьянъ Гондуриныхъ отъ воинской повинности было взыскано въ пользу вомѣщика 30,000 р. Гарелинъ: «Городъ Иваново-Вознесенскъ», т. I, стр. 114.

[14] Быть можетъ, еще болѣе преувеличена Сафоновымъ стоимость наслѣдства Шемякиной (состоявшаго, по словамъ записки 1808 г., въ вещахъ, золотѣ и серебрѣ, банковыхъ ассигнаціяхъ, векселяхъ, уплаченныхъ по смерти Шемякиной, и другихъ оставшихся послѣ нея векселяхъ), которое Сафоновъ оцѣнилъ въ 174,394 руб. Относительно имущества Шемякиной Сафоновъ вамѣчаетъ, что оно «есть, дѣйствительно, имѣніе купеческое, которое по смерти ея (Шемякиной) должно быть представлено правительству, но канцелярія в—го с—ва, нарушивъ законы, нагло оное захватило и соединила съ имѣніемъ Сеземова». Относительно имущества Шемякиной мы находимъ въ запискѣ 1808 г. извѣстіе, что еще до смерти Сеземова, по возвращеніи его изъ ссылки, оно было описано и опечатано канцеляріею гр. Шереметева, а когда Сеземов месяца через два после этого умер, то она вторично описала, запечатала и конфисковала, вмѣстѣ съ имуществомъ Сеземова, и имущество Шемякиной, «и находилось оное въ томъ же домѣ за карауломъ отъ его с—ва, но вскорѣ послѣ того кладовая, въ коей оное хранилось, подломлена, и изъ имѣнія Шемякиной деньги и лучшія вещи похищены, и когда сіе гласно въ домѣ его с—ва сдѣлалось, тогда всякъ заключалъ, что похищеніе сдѣлано не постороннимъ кѣмъ, а болѣе всякаго подозрѣніе клонилось на крестьянина Рогушина; однако же обстоятельство сіе, какъ тогда, такъ и донынѣ осталось безъ изслѣдованія, и похититель не открытъ; остальное жѳ имѣніе Шемякиной и понынѣ состоитъ въ секвестрѣ въ домовой его с—ва канцеляріи».

[15] Въ свѣдѣніяхъ объ имѣніяхъ, доставленныхъ въ редакціонныя коммиссіи, значится въ Варнавинскомъ уѣздѣ, Костромской губ. имѣніе гр. Дм. Ник. Шереметева (отца Николая Петровича): «Село Макарьевское и Богородское съ дѳревнями» 1472 д. муж. п. крестьянъ, 7 дворовыхъ, земли въ пользованіи крестьянъ 12,898 дес. Да еще не въ пользованіи ихъ—31,374 дес. («Приложенія къ трудамъ редакціонныхъ коммиссій». Спб., 1860 г., т. IV, Костромская губ., стр. 14—16); срав. выше данныя Екатер. генер. межеванія о селѣ Богородскомъ, гдѣ очевидно было включено и село Макарьевское.

[16] Напротивъ, въ письмѣ Сафонова и въ запискѣ 1808 г. о завѣщаніи не упоминаются, такъ какъ Сафоновъ не могъ основывать своихъ притязаній на завѣщаніи.

[17] А именно: 1) удостовѣреніе гр. Шереметева, выданное Сеземову, что населенное имѣніе куплено на его деньги, и въ томъ, что Шереметевъ дозволяетъ владеть этимъ имѣніемъ потомкамъ Сеземова; 2) духовное завѣщаніе его въ пользу нисходящихъ родственниковъ; 8) разныя бумаги, удостовѣряющія, что Сеземовъ владелъ купленнымъ имъ имѣніемъ.

[18] Это видно изъ надписи, относящейся, очевидно, къ перечню документовъ: «Важны и слѣдуетъ представить два документа № 3 и завѣщаніе, а пожалуй что представить достаточно вначалѣ одинъ первый».

[19] Въ статьѣ 32-й сказано: Земли, дома и вообще недвижимыя имущества, пріобрѣтенныя крестьянами въ прежнее время, на имя ихъ помѣщиковъ, укрѣпляются за крестьянами, или ихъ наслѣдниками, окончательно, по утвержденіи за ними сихъ имуществъ самими помѣщиками, или рѣшеніемъ мирового учрежденія, на основаніи особыхъ правилъ, при семъ приложенныхъ». 38-я статья (тамъ же): „Въ порядкѣ наслѣдованія имуществомъ крестьянамъ дозволяется руководствоваться мѣстными своими обычаями».

[20] 1) Циркуляръ 16-го февр. 1859 г. о совершеніи купчихъ крѣпостей на земли, кулленныя на имя владѣльцевъ, которымъ было предписано не считать положеннаго примѣчаніемъ къ 1138 ст. IX т. Св. Зак. о сост., изд. 1857 г., десятилѣтняго срока препятствіемъ къ соверщенію безпошлинно на гербовой. бумагѣ низшаго достоинства купчихъ крѣпостей, выдаваемыхъ помѣщиками ихъ крестьянамъ на имущества, купленныя ими до распубликованія Выс. указа. З-го марта 1848 г. на имя помѣщиковъ. (Срав. объ этомъ указѣ мою книгу „Крестьянский вопрос», т. II, стр., 152—153). 2) Циркуляръ 1863 г. о порядкѣ разсмотрѣнія и решения дѣлъ по искамъ крестьянъ о правахъ собственности на имущества, пріобрѣтенныя ими на имя помѣщиковъ (мнѣніе госуд. сов. Высоч. утв. 6-го мая 1863 г.): 1) приложенныя къ 32-й ст. Общ. Полож. о крестьянахъ правила объ укрѣпленіи за крестьянами недвижимыхъ имуществъ, пріобрѣтенныхъ ими въ прежнее время на имя ихъ помѣщиковъ, оставить безъ всякаго измѣненія; 2) предоставить, министру внутреннихъ дѣлъ входить по бышимъ примѣрамъ съ представленіемъ въ гдавный комитетъ по такимъ искамъ крестьянъ о земляхъ, присваиваемыхъ ими въ собственность, къ которымъ по особымъ исключительнымъ обстоятельствамъ, невозможно примѣнить, буквально означенныя правила, безъ явнаго нарушенія справедливости», См, Чудовскій: «Сборникъ циркуляровъ и инструкцій министерства внутреннихъ дѣлъ за 1862, 1863 и 1864 гг.», Спб., 1873 г., стр. 282-283.

[21] Я. Гарелинъ: „Городъ Иваново-Вознесенскъ». Шуя, 1885 г„ т. I, стр. 110— 112. Подъ постуннымъ пнсьмомъ подписались: Гарелина, ея сынъ и двѣ дочери.

[22] Passenans: «La Russie et l esclavage», P., 1822, t. I, р. 67—68.

[23] Гр. Н. П. Шереметевъ умеръ въ 1809 г., оставивъ послѣ себя мадолѣтняго сына Дмитрія, надъ которымъ быда назначена опека. Русскій Арх. 1899 г. т. III, 24—26.

[24] «La Russie et les Russes», t. II, p. 91—92.

[25] Во время генеральнаго межеванія, которое въ Воронежской губ. происходило 1782—98 гг, въ слободахъ Бирюченскаго уѣзда, принадлежавшихъ гр. Шереметеву, было 10,566 душъ муж. п., а во время крестьянской реформы въ слободѣ Алексеевской числидось 37,966 душъ крестьянъ и 356 дворовыхъ муж. п.

[26] Haxthausen: «Studien uder die innern Zustande Russlands» 1847. t. II, р. 72.

О слободѣ Алексѣевкѣ и жизни ея крестьянъ въ началѣ XIX в.. см. въ запискахъ А. В. Никитенка. Русск. Стар. 1888 г., № 8, стр.                320—322.

[27] Тайный совѣтникъ С. В. Шереметевъ, вдадѣдецъ торгово-промышденнаго села Богородскаго, Горбатовскаго уѣзда, Нижегородской губ., собиралъ съ своихъ крестьянъ предъ крестьянской реформою сдѣдующій оброкъ. Минимумъ оброчнаго оклада быдъ 25 р. с. съ души, но большинство платило гораздо болѣе: 75 человѣкъ пдатили въ 1868 г. отъ 50 до 95 р., 53чел. — отъ 100 до 195 р., 24 чел. — отъ 200 до 376 р., 9 чел. — отъ 500 до 1,530 р. съ души. Недоимщики вносиди за каждый мѣсяцъ штрафъ въ размѣрѣ 4 коп. съ рубля. В. Снежевский: «Крѣпостные крестьяне и помѣщики Нижѳгородской губ. наканунѣ реформы 19 февраля и первые годы послѣ нея». Действия Нижегор. губ. ученой архивной коммиссіи. Сборникъ статей, т. III. Нижний Новг., 1898 г, стр. 69; срв. стр. 70-73 и Русск. Стар. 1901 г. № 5, стр.350–353.

[28] Заблоцкій-Десятовскій: «Графъ Киселевъ и его время», т. IV, стр. 337.

[29] Русскій Архивъ 1898 г., т. II, стр. 188, 189, 194:, 196, 197; срв. Гарелинъ: «Городъ Иваново –Вознесенскъ», 1886 г., т. I, стр. 114, 129, 166, 210, т. II, стр. 5, 7-12.

[30] Haxthausen: «Studien», II, р. ,72.

[31] «La Russie et les Russes», t. II, p. 90—91.

[32] Изъ рукописи этои записки, хранящейся въ арх. мин. гос. имуществъ, видно, что это гр. Шереметевъ.

[33] Заблоцкій-Десятовскій: „Гр. Киселевъ и его время“, т. IV, стр. 289.

[34] Городъ Иваново-Вознесенскъ», т. I, стр. 210.

Рубрики
Свежие комментарии

    Село Великое

    виртуальный музей

    info@velikoemuseum.ru

    • Никакая часть материалов этого сайта не может быть использована без ссылки на первоисточник. Для всех интернет-проектов обязательна активная гиперссылка.