От 14 числа февраля[1] месяца я имел честь доносить вашему высокопревосходительству о возникшем неповиновении вотчин­ному начальству от крестьян, к бумажной фабрике действитель­ного камергера князя Гагарина принадлежащих, и о мерах, принятых мною к восстановлению порядка, а от 16 марта пред­ставил в благоусмотрение вашего высокопревосходительства о распоряжениях, какие Губернское правление признало правильным учинить по части хозяйственного управления сим име­нием[2].

        За сими распоряжениями губернского начальства оставалось, ожидать, что дальнейшее благоустройство в имении князя Га­гарина ни в каком отношении нарушено быть не могло, но 22 марта главноуправляющий имением князя Гагарина отстав­ной капитан Каппель, явясь ко мне, в поданном прошении объ­яснил, что крестьяне после сделанных мною им вразумлений обратились к работам с должным порядком и продолжали оные до 16 марта, а с сего времени, отклонясь вторительно от всякого повиновения, составляют самовольно сходы, производят де­нежные сборы на производство дела и по общему их согласию, избрав из среды себя двух крестьян: села Плещеева Дмитрия Козлова и деревни Нерядовой Степана Гусева, — в виде пове­ренных отправили их ходоками в С.-Петербург, и с сего вре­мени в оных деревнях породилась совершенная непокорность и ослушание, присовокупляя к тому, что главнейшею причи­ною он, управляющий, полагает таковому возмущению есть распространившиеся между крестьянами слухи об ожидаемой к весне свободе и что руководителем неповиновения почитает священника села Плещеева Михаила, в пользу которого про­изводимы были и самые денежные сборы.

        В тот же день дано было мною приказание исправнику от­правиться на место, и буде найдет крестьян отклонившимися от повиновения, то принял бы все меры, в законах предписан­ные, к восстановлению порядка и в особенности внушил бы им о последне сделанном Губернским правлением распоряжении, где по рассмотрении всех их жалоб учинено в удовлетворении оных все то, чего справедливость могла требовать. Земский исправник 23 марта донес мне, что по прибытии его на место кре­стьяне были собраны и найдены им в возмущенном состоянии, так что никакие с его стороны вразумления не могли иметь ме­ста, получая от них единственные отзывы, что не обратятся к повиновению дотоле, пока не получат от государя императора ответа на их жалобу, и притом исправник словесно объяснил мне, что хотя нет возможности дознать, из каких начал породились в народе ложные слухи об ожидаемой к весне вольности, но тем не менее приметно, что слухи сии суть главнейшие при­чины непокорности крестьян князя Гагарина.

        В тот же день учинено было мною распоряжение, дабы с 25 на 26 число марта месяца откомандирован был на место сильный отряд внутренней стражи и по некомплектному состоянию батальона назначено две роты, из 175 человек состоя­щие, и 10 человек жандармов; равномерно велено было при­быть на место полному присутствию земского суда, и пригла­сив уездного предводителя дворянства, 26 числа в 6-часов утра отправился лично в имение князя Гагарина, назначив, дабы в одной из главнейших деревень все крестьяне к прибытию моему были собраны.

        По прибытии моем на место в 10 часов утра, где уже нахо­дилась воинская команда, земский исправник довел до сведения моего, что крестьяне, собравшись в селе Плещеево, далее две версты отстоящее от места назначения, прибыть ко мне упорствуют, а потому и дано было мною приказание объявить им, что ежели немедленно не явятся ко мне, то приняты будут сильнейшие меры обратить их к повиновению начальству. В скором времени затем; толпа крестьян, из нескольких сот че­ловек состоявшая, ко мне явилась и была окружена со всех сторон воинскою командою.

        Несколько часов сряду употреблял я все меры кроткими внушениями вразумить неповинующихся крестьян обратиться к порядку, но все мои усилия оставались тщетными, дух непо­корности замечен был в сильнейшей степени и, действительно, как приметно было проистекал не от одних причин чувствуе­мого ими отягощения в наряде на господские работы, но от влияния, как полагать должно, ложных слухов, неблагонаме­ренными людьми рассеиваемых, ибо отзывы крестьян с при­метною какою-то самонадеянностью заключалися в том, что они ожидают милости от великого государя.

        По соображении обстоятельств предшествовавших, по коим замечен был священник села Плещеева Михаил виновным в побуждении крестьян соединить единомыслие отслужением общего молебна об избавлении их от тягостных господских ра­бот, в чем собственноручно священник Михаил сам сознался, и имея в виду, что Губернское правление и я своими отноше­ниями требовали, дабы Духовная консистория означенного свя­щенника из села Плещеева немедленно отдалила, но за всем тем священник сей имел пребывание в помянутом селе и мог подстрекать в дальнейшем продолжении неустройства, я при­казал священника пригласить к себе и, перед всеми крестья­нами объяснив ему, сколько противно божиим и гражданским законам дерзать восставать противу властей, объявил ему; что как он вместо руководства паствы своей к порядку поселил в крестьянах единомыслие к непокорности, а потому он уже да­лее пребывать на месте не может, и должен быть отправлен в Духовную консисторию, почему в то же время приказал, как уже удержанного консисториею от священнодействия и осправления приходских треб, впредь до дальнейшего распоряжения приставить за ним приличный присмотр.

        Сим примером законного распоряжения полагал я иметь влияние на умы крестьян, которые, видев ответственность свя­щенника за нарушение своей обязанности, более и более вос­чувствуют собственное свое заблуждение, но после всех даль­нейших моих  внушений непокорность крестьян осталась непре­клонною. Оставалось употребить пример строгости, а как к тому времени Палата уголовного суда постановила решительное свое определение о поступке замеченного главным руководителем в непорядке 14 февраля бывшего крестьянина села Пле­щеева Ивана Дмитриева, приговорив его к наказанию плетьми тридцатью ударами, которое решение, быв мною утверждено, подлежало привести в исполнение при собрании всех крестьян, а потому и приказано было мною со всею внятностью, прочесть весь палатский протокол с подведенными узаконениями всем крестьянам и, лично следуя за смыслом обстоятельств, равно и узаконений, на каждом отдельном смысле делал всевозможные вразумления. По окончании прочтения определения палаты поручено было мною наказание Дмитриеву исполнить, а сам, дабы дать время земскому суду обязанность свою привесть в исполнение, шагов на 30 от толпы крестьян отдалился. Едва земский суд приступил, к исполнению решения палаты, как не­ожиданно, с чрезвычайным криком несколько, сот возмутившихся крестьян готовы были устремиться к исторжению из рук правительства осужденного и с неимоверным дерзновенным шу­мом и криком требовали наказание отменить…

        112 человек крестьян остались непреклонными к повинове­нию, а до 400 обратились к порядку. Первые были отправлены под прикрытием воинских команд в четырех партиях в Яро­славль, а последним дано было мною приказание избрать из среды себя 30 человек крестьян для личного моего спросу о причинах, подавших им повод оказать новое неповиновение, и на другой день приступил я к произведению допросов каж­дому на законном основании.

        Из показаний крестьян обнаружилось:

        1) Что они отягощаются неуравнительным нарядом на ра­боты, ибо одна половина бывает на работе на фабрике, с по­денною платою, сообразно с работою им определяемою, от 8 1/2 до 32 к. в день, а другая половина временно занята бывает возкою на подводах леса, дров, камня, кирпича и земли на плотину, что хотя во время сенокоса, пашни и навозницы и дается им время, но недостаточно, и в сем случае показания различествуют во времени; иные показали, что для сенокоса получали времени недели две, другие полторы и одну неделю, а другие утверждали, что и вовсе времени даваемо не было. Таковые же разнообразные показания сделаны и в отношении прочих работ; одни показали, что высылаемы были на работы, брат на брата, другие временно; иные всякий день, а другие работали только зимою, а летом, как фабрика стоит в бездей­ствии, и вовсе на работы посылаемы не были.

        2) Что отягощаются, нарядом подвод для возки леса, дров, камня, кирпича и земли на плотину, но в показаниях своих со­вершенно различествуют в исполнении сих обязанностей, ибо одни показали, что во весь год отправляли пар двадцать, а дру­гие — 30, иные — 40 и 60 пар.

        Замечание: Из всех показаний крестьян о производстве ра­бот и наряде подвод замечено было из самого их разноречия, что. справедливость не была ими принята основанием в пока­заниях, а сообразно свойству каждого ясно приметно было стремление усугубить показаниями отяготительное состояние, в котором они будто бы находятся.

        3) Что они, независимо работ, сообразно с владеемою ими землею платят оброку по душам, с каждой по 4 рубля.

        4) Что по существующему издавна положению на фабрике, обязаны они отвозить товар в Москву с платою от конторы по 25 к. с пуда, но что, как плата таковая совершенно недоста­точна, а потому они для отвоза товару нанимают по вольным ценам желающих с платою за отвоз товара летом от 70 к. и до одного рубля, а зимою от 30 и до 35 к. с пуда, каковую при­плату производят по общему разводу на все числящиеся по ревизии души.

        В сем состояли все жалобы крестьян на притеснения, ими чувствуемые, от вотчинного управления, не обнаружив ни малейших следов жестокого с ними обращения; впрочем, крестьяне сии ни барской запашки не обрабатывают, ни других ка­ких-либо повинностей не исправляют. 

        По изысканию о состоянии, в каком, крестьяне находятся, из собственных их допросов обнаружилось, что они засевают, хлеба в достаточном количестве для продовольствия, а семени льняного даже с излишеством пред прочими соседними кре­стьянами, скота и лошадей имеют также в довольном числе; построение домов, по личному моему обозрению нескольких де­ревень, найдено прекрасное и всеми потребностями снабженное, почему по самому своему благосостоянию ни в чем нуждаться не могут.

__________________________

^[1] Имеется в виду предыдущее донесение, дата указана неправильно.

^[2] То же дело, л. 4—8.