Трудно в России подыскать отрасль промышленности, которая на пути своего развития встречала бы столько терний, сколько промышленность льняная.

            Льняное дело издавна имеет весьма важное экономическое значение для нашего отечества. Разведение льна на волокно или семя распространено почти во всех губерниях и областях империи; ежегодный сбор волокна достигает в среднем 23 милл. Пуд., это составляет 80% мировой добычи.

            Эта отрасль сельского хозяйства дает его производителям – почти исключительно крестьянам – свыше 150 милл. Руб. ежегодно.

Не менее важное значение имеет льняное дело и в торговле, в особенности экспортной. Вывоз продуктов льноводства занимает по ценности третье место, уступая лишь зерновым хлебам илесу и составляя в среднем 65–75 милл. руб. в год. При этом нужно отметить, что вся эта сумма идет в доход страны, тогда как другие отрасли текстильной промышленности ежегодно вызывают отливы золота из России, в виде оплаты ввозимого из-за границы сырья. Русский лен питает почти всю западно-европейскую льняную промышленность, давая около 80% перерабатываемого ею волокна.

            Однако, несмотря на такое выдающееся положение льняного дела в народном хозяйстве России, оно до последнего времени не вызывало достойного внимания ни со стороны государства, ни со стороны земских организаций и науки. Таковое отношение к нуждам льняного дела тяжело отзывалось и на льняной промышленности.

            Как и всякая обрабатывающая промышленность, льняная промышленность находится в тесной зависимости от своего первоисточника, от состояния льноводства. Лен в России, как известно, сеется всюду, но, благодаря некультурности, бедности и инертности нашего производителя, волокно выходит дорогим и мало выгодным как для сельского хозяйства, так и для фабриканта. Объясняется это главным образом, тем, что первичная обработка тресы ведется неумело и с громадными потерями волокна, что, конечно, сильно удорожает продукт, да и кроме того, слабы и урожаи волокна вследствие крайне нерационального хозяйства.

            А торговля? Неорганизованность и здесь полнейшая: русские фабриканты вынуждены делать заготовки для фабрик, покупая его мелкими партиями на базарах и в деревнях, в течение ноября и декабря, иногда и января. В течение этих 2-3 месяцев фабрика выбрасывает огромные суммы денег, запасаясь сырьем на год, так что в этот долгий период громадный капитал лежит мертвым. Наоборот, продается пряжа в кредит на срок до 9 мес., – отсюда ясно, что капитал, затраченный на покупку сырья, возвращается спустя чуть ли не 1 ½ года. Такого положения не знает ни какая другая отрасль текстильной промышленности.

            Но и это еще не все. Допустим, что русский предприниматель, особенно в прежние годы, желает устроить в России льнопрядильную фабрику. Для этого ему, прежде всего, нужны машины.

            Но специальных машиностроительных заводов по льнопрядению всего 5-6, да и то только в Англии и Франции; привоз же машин в Россию оплачивается весьма большой пошлиной. Правда, в самое последнее время делаются попытки производить и в России льнопрядильные машины, но, как известно, большинство усовершенствованных машин патентованы, и по своей сложной конструкции не могут пока строиться в России.

            Однако, несмотря на всю эту неблагоприятную обстановку, в которой приходится работать и развиваться русской льняной промышленности, она достигла высокой степени совершенства и совершенствуется с каждым годом, приобретая опыт и знания из своих же собственных ошибок.