10-е июля, часу в 7-м утра сказали мне, что явился Воскресенский поп. Это был человек не старый, лет под сорок, несколько опухший, конечно от празднования канунного, с довольно перекошенным ртом: вообще не благовиден. Он стал спрашивать: «Что прикажете Ваше Высокородие?..» (Если б не Торопов и не крестьяне, как бы я отделал иных попов за их унижение и в особенности за тот вид в каком они являются пред глазами своих прихожан!..) Я сказал ему, что мои требования, конечно, известны ему из отношения моего к Благочинному, которое препровождал к ним в подлиннике и что мне прежде всего нужны списки деревень, принадлежащих к приходу и выписку из метрик с 1-го июля 1851 года.

            – Будет исполнено, В. В-дие…

            – Мне нужно сейчас, я писал ясно, что б это было приготовлено к прибытию моему в село… – поп кривил свой рот, кланялся и ушел…

            Объяснения мои с жителями Бибяков были скоро кончены. Между прочим одна женщина, именно хозяйка моей квартиры, сказывала, что деревня их вообще гибельна для мужеского пола; мужики и ребятишки мрут, а бабы и девчонки здравствуют. Не имея теперь под руками метрик, не могу сказать что нибудь pro или contra[1].

            Что бы окончить приход Рожествена-в-Кадке, я поехал в д. Кузьмодемьянку. Подъезжая к Рожествену, я завидел на дороге какого-то человека низко кланяющегося и держащего бумагу: я не знал что подумать… Ближе: это вчерашний дьячок, величавший меня Владыкою, он представил выписку из метрик…

            Я заезжал снова к Таролыковскому священнику, чтобы внести в список священно-и Церковнослужительские домы и семейства, но поп предстал опять в прежнем развращенном виде, и это было в 10-ть часов утра!.. Я позвал пономаря, расспросил о чем нужно и уехал…

            Деревня Кузьмодемьянка стоит в каком-то захолустье, дорог к ней не проложено ни с одной стороны. от этого, не смотря на то, что ея шатровка (ветряная мельница) махала вблизи перед нашими глазами, мы едва-едва добрались до нее через два часа езды, между перелесков, болот, сенокосов… вот тут и изволь поверять расстояния, как это вменено в обязанность нашей экспедиции! Я всегда думал, что проселочные дороги проложены не для сокращения пути а для удлинения его, и эта мысль обратилась наконец в убеждение. Например: видишь деревни почти рядом, спрашиваешь:

            – Далеко ли?

            – Близехонько, с четверть версты… – поедешь и проберешься к ней по крайней мере минут через 20, если не через полчаса. Деревня все вертится между глаз, наконец откроется, опять подъедешь к прежней деревне и уже после этого приближаешься к той куда поехал. А между тем они отстоят друг от друга действительно на 100, на 200 сажен, но по этой дороге только ходят пешие… Надобно сказать, что все деревни здешние по устройству своему и местоположению совершенно сходны, очень-очень редко встретишь что-нибудь особенное. А от того я беспрестанно надоедаю Торопову своими замечаниями и вопросами:

            – А почему сюда не едем?

            – Да ведь давеча, вчера, сей-час были, – отвечает он – это Ивановское, Балакиревское и т. под. От того, когда я, видя церковь, говорю: теперь туда, мой Торопов говорит: «Нет-съ, вот сюда ближе» и укажет на дальнейшее село. И действительно ближе, потому что в кажущееся близким можно проехать только чрез отдаленное… Но как мне надоедают воротца, так беда! Очень редко удается встретить поле, где на двух верстах нет и одних ворот, а то едва успел проехать одни, отворяй другие, третьи… В тетради для записи выдаваемых прогонов я выставил доселе 738 верст и прогонов 22 р. 14 коп. Не знаю, как поверит этому Н. А. Милютин, а эти числа не изобретаемые а действительные. Правда, прогонов я заплатил рублями 6-ю поменьше, потому что половину прихода Сменцовского, большую часть вотчины Апраксинской и деревни кн. Голицына объехал я безденежно, по настоянию самих помещиков и управляющих имениями, но версты сосчитаны мною по показаниям крестьян и по сравнению езды с временем: обыкновенно я разъезжаю от 16 до 18 часов в сутки, вычитая на остановки и расспросы половину этого, остается мне на езду 8 или 9 часов, полагая средним числом 5 и 5 ½ верст езды на крестьянских лошадях, я, значит объезжаю в день от 40-44 до 45-49 ½ верст, а в неделю или в шесть дней от 270 до 300 верст…

            В Кузьмодемьянке также праздновали, по случаю 8 июля, мужики все почти были пьяные и я едва мог добиться толку. Хозяйка дома в котором останавливался я удивила меня своим испуганным видом, с каким она смотрела на меня. Я не знаю, чему приписать это, только она словно видела во мне вора или мошенника и ходила за мною как тень.

__________________

[1] За или против.