Для круговой поруки предъ своимъ судохозянномъ, бурлаки дѣлятся между собою, на нѣсколько артельныхъ кружковъ; одновотчинные или односельные крестьяне, посадскіе и городскіе мѣщане составляютъ обыкновенно особыя артели. Артель не отвѣчаетъ, конечно, за больныхъ и умершихъ, но вполнѣ отвѣтствуетъ предъ хозяиномъ за неявившихся или бѣжавшихъ во время путины. Если бурлакъ заболѣетъ, то его свозятъ на берегъ, въ первую попутную деревню и отдаютъ на попеченіе какого-нибудь крестьянина, которому судохозяинъ оставляетъ паспортъ больнаго и, сверхъ того, выдаетъ или на дорогу домой, если работчикъ выздоровѣетъ, или на саванъ и домовище, если ему умереть — рубль или два серебромъ. Умершаго на суднѣ завертываютъ въ «пещерь» (рогожу), свозятъ на берегъ, зарываютъ и ставятъ надъ могилою деревянный, на мѣстѣ сколоченный крестъ. Случалось, въ холерные годы, когда умирало въ одну путину, изъ большой артели, восемь и десять человѣкъ, что умершихъ бросали въ воду.

          Для харчей, сколъко бы ни было на суднѣ народа, хотя бы до двухъ сотъ человѣкъ, всегда одна, общая артель. Харчи бываютъ артельные, а не хозяйскіе. Провизію покупаетъ на пристаняхъ «харчевой десятникъ», избираемый всею артелью. Десятникъ получаетъ отъ судохозянна, по мѣрѣ надобности, деньги на покупку провизіи и ведетъ съ нимъ всѣ счеты; онъ раздаетъ «маслянымъ старостамъ» соль, толокно, масло и выдаетъ кашевару мясо, крупу и горохъ. Въ кашевары нанимается артелью мальчикъ лѣтъ 15-ти, а иногда даже 9 или 10-ти, который ѣстъ артельную пищу и получаетъ за всю путину отъ трехъ до четырехъ цѣлковыхъ, Печеный хлѣбъ покупается на пристаняхъ, а все остальное готовитъ кашеваръ въ печи, устроенной на суднѣ. Бурлаки ѣдятъ въ три «уповода», то есть три раза въ день. Если судно тянется подачей или бичевой, то для каждаго уповода бросается якорь, и бурлаки, убравъ бичеву, отправляются для ѣды и отдыха, съ берега на судно. Первый уповодъ бываетъ какъ отойдутъ раннія обѣдни; въ первый уповодъ ѣдятъ щи и вареное мѣсо; второй уповодъ, или обѣдъ, бываетъ въ полудню, какъ солнышко высоко, — подается пшенная каша соломата; въ третій уповодъ часу въ одиннадцатомъ вечера, темно живетъ и судно остановится на якорь, опять вареная говядина и щи, а въ постные дни — горохъ и мура. Артель, для ѣды, дѣлится на десятки, и каждый десятокъ знаетъ свою чашу, свою солоницу, свою маслену. Только квасъ въ общемъ чанѣ, и пьютъ его во всякое время, безъ мѣры и счета, сколько кто пожелаетъ. Въ каждомъ десяткѣ — масленый староста, который бережетъ толокно, соль и постное масло. Бутыли съ масломъ висятъ на конѣ, и за ихъ сохранностію долженъ присматривать также и кашеваръ. Въ постные дни, въ первый и послѣдній уповоды, бурлаки ѣдятъ вмѣсто щей муру, то есть замѣшаютъ въ квасъ толокно, крошеный хлѣбъ, соль и масло и считаютъ эту холодную похлебку лакомствомъ. Когда поднимется попутный вѣтеръ и бурлаки, весело убравъ бичеву и распустивъ парусъ, отправляются въ мурью отдыхать, то на-радостяхъ, иной десятокъ устроиваетъ, только для себя, четвертый уповодъ изъ муры. Соломатой называютъ обыкновенную пшенную кашу. Кашу, говорятъ они, готовитъ жена или родная мать дома, въ своей печи; а у нашего брата бурлака не каша, а соломата.

          Мы уже замѣтили, что при заключеніи найма, бурлаки получаютъ въ задатокъ половину выговоренной цѣны; другая половина остается у хозяина, который выдаетъ изъ нея десятнику, сколько потребуется, на покупку харчей, а десятникъ, по прибытіи на пристань, отдаетъ артели отчетъ въ харчевыхъ расходахъ за всю путину, и затѣмъ бурлаки получаютъ отъ хозяина то, что имъ слѣдуетъ по разсчету, если они не всѣ деньги проѣли. Когда путина была долгая и неудачная и плаваніе было задерживаемо поломками, починками, мелководьемъ, противнымъ вѣтромъ и тому подобное — то случается при окончательномъ разсчетѣ, что бурлакамъ не только не слѣдуетъ въ выдачу денегъ, потому, что они все проѣли, но что они «наѣли» на себя въ долгъ; этотъ долгъ называется кабалою, которую хозяинъ иногда прощаетъ, но чаще взыскиваетъ чрезъ волостное правленіе.

          Дѣло наше мудреное; вишь оно отъ воды, да отъ погоды живетъ; идешь изъ дому на промыселъ, словно въ потемки, и не знаешь съ чѣмъ придешь: съ рублемъ али съ костылемъ.

          Въ тяжелую путину, бурлаки обносятся, оборвутся, проѣдятъ заработки и съ изнуренными силами и поникшими головами возвращаются въ горестныя семейства. За то, когда вздуется парусъ, и судно, увлекаемое попутнымъ вѣтромъ, несется по глубокой водѣ, противъ теченія, съ быстрогою отъ 100 до 150 верстъ въ сутки, не опасаясь ни мелей ни грядъ, тогда весело хозяину клади, а еще отраднѣе бурлакамъ. Достигнувъ пристани, счастливцы, спокойно отдыхавшіе въ мурьѣ во всю путину, — получаютъ сполна разсчетъ и приносятъ домой хорошіе заработки.

          Кромѣ харчеваго десятника и масляныхъ старостъ, артель выбираетъ «сокольнаго старосту» для наблюденія за чистотою въ «соколкѣ» или отхожемъ мѣстѣ.

          Водоливъ избирается изъ артели судохозяиномъ. Водоливъ принимаетъ и сдаетъ грузъ, смотритъ за его сохранностію, чтобъ онъ не испортился, не подмокъ, караулитъ его въ ночную пору и наблюдаетъ также за тѣмъ, чтобъ въ мурьѣ не курили табаку. Онъ получаетъ отъ хозяина ту же плату, какъ и простой рядовой бурлакъ, но, кромѣ того, хозяйскіе харчи.

          Лоцманъ нанимается судохозяиномъ особо отъ артели и получаетъ жалованья рублей двѣсти ассигн. за путину. Бурлаки находятся въ его подчиненіи; онъ распоряжается ихъ очередями и правитъ судномъ, чтобы оно шло по стрежню (фарватеру), чтобы не убить его въ гряду или въ осередышь.

          Положимъ, идетъ росшива([1]) съ хлѣбомъ, отъ Самары въ Кострому, въ протяжную; на ней, кромѣ лоцмана и водолива, шестьдесятъ рабочихъ([2]). Когда судно, идущее бичевою, останавливается на ночлегъ, то работники переѣзжаютъ на лодкѣ съ берега на судно и поужинавъ, располагаются спать, гдѣ кому удобнѣе, на лубьяхъ и рогожахъ, которыми покрыта пшеница. Часу во 2 или 3 утра, чуть утро брежжится, — народъ затормошится. Водоливъ будитъ народъ: «Вставай, вставай молодежь, вставай православные!» и произноситъ громко и троекратно молитву: «Господи Іисусе Христе Боже нашъ, помилуй насъ». Потомъ, если судно пойдетъ подачникомъ, водоливъ кричитъ: «Эй завозчики, въ поле», а если пойдетъ бичевой: «Эй шишка, ребята, на лодку, на бичеву». Коли , кто изъ молодыхъ парней лѣнится, не хочетъ вставать, такъ свой братъ хлеснетъ его поводкомъ да примолвитъ: «Не лѣнись, за тебя намъ не работать». Когда подуеть попутная моряна и можно идти парусомъ, водоливъ тотчасъ, какъ бы рано нибыло, будитъ народъ: «Божія милость на равинку сбилась, по равинкѣ ходитъ; эй ребята вставайте, парусъ снаряжайте». Сна у насъ немного; солнышко зайдетъ, заря потухаетъ, стемнѣетъ часу въ одиннадцатомъ, мы становимся на якорь; поужинаемъ, помолимся Богу, да и ляжемъ спать на лубья да на рогожи, а утренняя заря станетъ всходить и мы съ нею встаемъ. Гдѣ берегъ обрывистый и лѣсъ подступилъ къ самой рѣкѣ такъ, что идти бичевой нельзя, — тамъ тянемся на подачахъ съ двумя завознями([3]), а гдѣ артель большая, тамъ три завозни: кто «вчаливается», то есть бросаетъ въ поле якорь, кто «отчаливается» или вытаскиваетъ якорь изъ рѣки и везетъ его далѣе, соблюдая очередной порядокъ. Тяжело тянуть судно на лямкахъ; а подача еще тяжелѣе бичевы. Когда Богъ пошлетъ низовой вѣтерокъ, тотчасъ убираемъ подачу или бичеву и, распустивъ парусъ, идемъ вѣтромъ, а сами отдыхаемъ на суднѣ.

__________________________

[1] Лучшія росшивы строятся въ Городцѣ Нижегородской губерніи. Заказывая росшіву, судохозяннъ заключаетъ съ мастеромъ условіе, въ которомъ обозначаются размѣры росшивы, сколько она должна поднять груза и сколько, при полномъ грузѣ, должна имѣть осадка. «Сдѣлай ты мнѣ росшиву, скажетъ купецъ, на 15, на 18, на 20 тысячь пудовъ и чтобы мельче была ногами, чтобы поставить ее съ грузомъ на 7 или 8 четвертяхъ». Если мастеръ на это согласенъ, то и заключается условіе. Чѣмъ мельче росшива сидитъ, тѣмъ она лучше и цѣннѣе, потому что меньше боится мелководья. Росшивы обыкновенно низкостѣнныя и коробоватыя. Кички стални дѣлать у нихъ «ливыя», т. е. отлогія, а прежде онѣ строились «користыя», т. е крутыя. Користая росшива удобна только для паруснаго хода, но тяжела для бичевы; между тѣмъ, какъ ливая росшива легче на бичевѣ и вѣтромъ бѣжать хороша.

[2] Если бъ росшива слѣдовала смѣннымъ ходомъ, безостановочно день и ночь, то рабочихъ понадобилось бы вдвое болѣе, и они работали бы на двѣ очереди.

[3] Завозня — лодка, на которой возятъ подачи съ якоремъ. Завозней всегда двѣ, а иногда и три. Каждая подача, работая поочередно, вынимаетъ и бросаетъ свой якорь. Одна подача «работаеть», то есть по ней тянется судно къ якорю, а двѣ подачи въ полѣ: одна вытаскиваетъ свой якорь, а другая, вытащивъ якорь, выѣзжаеть въ поле, чтобъ бросить якорь еще далѣе.