Получив предписание вашего высокопревосходительства от 24 числа минувшего июня, в коем изложено высочайшее его императорского величества повеление, дабы дела в уголовной палате, производившиеся о мятежных крестьянах князя Гага­рина, по утверждении мною приговоров, хотя бы число приго­воренных к наказанию было более девяти, привести в исполне­ние с тем, чтобы приговоренных к ссылке на поселение, не от­правляя их туда, сослать в крепостные работы в три назначен­ные крепости, и притом предоставлено право главноуправляю­щему имением князя Гагарина годных отдать в рекруты с за­четом помещику в предбудущие наборы.

        Во исполнение сего предписания немедленно было мною учинено распоряжение, дабы приговоры палаты уголовного суда, по рассмотрении мною признанные правильными, были исполнены на точном основании высочайше последовавшего, повеления, и дабы избежать каких-либо дальнейших непоряд­ков от пребывавшей в «неповиновении толпы крестьян, из 214 че­ловек состоящей, я приказал накануне наказания разделить их на четыре части и рассадить по полицейским частям, рабочему дому и острогу с тем, чтобы 6 числа привести в исполнение первый приговор палаты о 70 крестьянах, во второй раз сужденных, а на другой потом день, по каждому отделению особо, о тех крестьянах, кои в первый раз преданы суду и о коих Па­лата уголовного суда постановила наказать плетьми по 40 уда­ров; тех, которые по объявлении приговора дерзнут продолжать неповиновение, и сослать потом в ссылку на поселение одних тех, которые и за наказанием произведенным пребудут в непо­виновении, но дабы сии последние в полной мере ведали стро­гость законного взыскания, за мятеж определенного, приказано было из каждого отделения привести по десяти человек на лоб­ное место и при них наказание во второй раз сужденных про­извести. Как в то же время главноуправляющий вотчинами представил ко мне список о 33 крестьянах, годных в рекруты, которые подлежали быть наказанными в первой день назначе­ния, а потому и приказано было их от прочих отделить и пред­ставить для приема в рекрутское присутствие в то самое время, когда прочим присужденное наказание произведено будет.

        Июля 6 числа мятежным крестьянам, на лобном месте при сильном отряде внутренней стражи, определенное наказание произведено было двум: Котову и Бурову — кнутом по 40 уда­ров, как главнейшим виновникам непорядка, на лобном месте им произведённого, и о котором я от 6 числа июня[1] имел честь вашему высокопревосходительству доносить, 9 по 70 и 20 чело­векам — по 40 ударов плетьми с тем, что ежели кто из них после наказания к порядку обратится, то таковых водворить на место жительства, исключая одного из поверенных, Смурова, которого палата определила сослать на поселение и вот­чинное начальство по дурному его поведению принять в селе­ния не желало.

        По наказании таковым порядком виновнейших, в полиции были отобраны от них подписки о повиновении помещику и вотчинному начальству, но из них 23 человека дерзнули еще пре­быть упорными, почему в то же время и отправлены были в крепостные работы, затем все прочие обратились не только к совершенному повиновению, но, раскаиваясь с пролитием слез, просили себе прощения с клятвенным удостоверением, что ни­когда впредь не осмелятся впадать в подобные проступки, в ко­торые вовлечены были их непросвещением и нелепыми слухами, в народе существовавшими.

        Руководствуясь милосердием всемилостивейшего государя императора, в предписании вашего высокопревосходительства 8 апреля мне изъявленном, я, видя чистосердечное раскаяние сих крестьян и обращение их к совершенному порядку, объявил им всемилостивейшее, его императорского величества, проще­ние, а вместе с тем и главноуправляющий взошел с прошением, что при таковой перемене мнений крестьян сих он не находит нужды отдавать кого-либо из них в рекруты.

        В тот же день явились жены и дети крестьян, отправленных в крепостные работы, провожавшие их из города, и объявили, что мужья: и отцы их совершенно по глупости осмелились пре­быть и после наказания в упорстве, но что и они умоляют о по­миловании их. Как крестьяне сии находились еще в губернии, то поручено было мною управляющему князя Гагарина учинить соображение о тех, кои по прежнему хорошему поведению мо­гут быть достойны монаршего прощения и которых в вотчину принять обратно пожелают.

        Главноуправляющий при прошении представил список 16 человекам, которые по прежнему хорошему поведению дей­ствительно достойны внимания и могут быть возвращены в вот­чины, а 10 человек, в том числе двое наказанные кнутом, по ху­дой их нравственности в вотчинах терпимы быть не могут. По сим уважениям учинено было мною распоряжение о возвраще­нии их с трактов и по взятии подписок, водворить их в места жительства, а затем остальные 10 человек отправлены в кре­постные работы, трое в Кронштадт, трое в Динабург и чет­веро в Бобруйск.

        Примером таковым поступления по законам совершенный порядок в имении князя Гагарина водворен; крестьяне все об­ратились к своим обязанностям, отлучившиеся самовольно из домов и частью переловленные распоряжениями начальства и частью сами явившиеся пришли в совершенное повиновение. Спокойствие и благочиние не только в сем имении, но и в соседственных, полагать можно, навсегда установились на прочном основании.

Гражданский губернатор Безобразов.

        ЦГИАЛ, ф. 1286. ДПИсп., оп. 4, 1826 г., д. 325, л, 303–307.

_______________

     [1] В упоминаемом донесении ярославский губернатор писал: «Мая 14, по приговору палаты уголовного суда, наказание главным зачинщикам, 8 человекам, произведено было и с лобного места за конвоем отправлены были в Сибирь на поселение, и затем всем прочим крестьянам, сообразно высокомонаршему повелению, объявлено было прощение со внушением впредь пребыть в должном порядке; но по выслушании сего и когда при­казано было конвоям вести с лобного места крестьян по своим местам, то в числе находившихся в партии, над которыми суд производим был, крестьяне Ефим Котов, Василий Буров и Алексей Дмитриев, с криком остановясь, произносили слова: «Нейдем, секите нас, не повинуемся!» По примеру сих трех бунтовщиков и прочие в одной партии находившиеся 29 человек присоединили свои крики. Немедленно бунтовщики сии, быв тесно окружены конвоем, силою и даже с ударением некоторых прикладами с лобного места были отведены в острог, где по приказанию моему и содержатся под крепким караулом, впредь до дальнейшего о них распо ряжения» (то же дело, л. 116—117).

   В дальнейшем Василий Буров был отправлен на крепостные работы в Динабург, а Ефим Котов — в Бобруйск (то же дело, л. 317).